Генрих Шлиман - Троя

Отсюда по дороге в Гиссарлык я проехал ручей Рен-Кей, который не питает ни один источник и который наполняется водой только во время сильных дождей; в другое время его русло остается сухим [449].

Я провел ночь в своих бараках на Гиссарлыке и с удовольствием увидел, что мои траншеи не пострадали со времени моего отъезда в июне 1879 года; канавы, которые я вырыл для отвода дождевой воды, превосходно выполняли свою роль. Я удивился, увидев, что все стены моих бараков вплоть до самой крыши покрыты какой-то черной массой, которая, казалось, двигалась. Однако, поскольку я прибыл уже поздно ночью, я сразу не мог понять, что бы это могло быть; только на следующее утро я увидел, что эта масса состояла из саранчи, которая в 1881 году в Троаде была более многочисленна, чем когда-либо, и производила страшные опустошения на полях зерновых и в лугах. Однако я никогда не видел, чтобы саранча полностью уничтожила поле, поскольку она никогда не съедает больше двух третей или трех четвертей зеленых стеблей и довольствуется тем, что оставили до этого, съедает только листья, а не колосья. Саранча определенно предпочитает траву зерну, поскольку во время моих поездок я проезжал большие участки земли, на которых она не оставила буквально ни стебелька травы. (Температура в Гиссарлыке в восемь утра была 17,5 °C = 63,5 °F.)

§ II. От Гиссарлыка в Кестамбул. Далее я поехал через Калифатли и Ужек-Кей; последнее место расположено на высоте 87 метров (температура 18 °C = 64,5 °F).

Когда я пересекал Скамандр, его глубина составляла всего 0,6 метра. Как и в других турецких деревнях Троады, в Ужек-Кей много гнезд аистов, которых никогда не видно в деревнях, где живут греки, как, например, в Калифатли, Ени-Кей, Ени-Шехр и других. Причина этого та, что турки питают какое-то уважение к аистам; вследствие этого греки считают их священными птицами турок и не разрешают им гнездиться на своих домах.

Среди достойных качеств турок я далее должен упомянуть то, с какой заботой они во множестве снабжают томимого жаждой путешественника и его лошадь хорошей питьевой водой. Фактически нет такой маленькой и такой бедной деревни, в которой не было бы хоть одного источника: он всегда окружен монументальной каменной кладкой; вода льется в прямоугольный резервуар из трахита, из которого течет налево и направо во множество чаш из того же камня, которые стоят рядом и служат для поения скота. Все дороги снабжены источниками, устроенными таким же или подобным образом, и к каждому из них для удобства путешественников присоединена на цепочке глиняная чаша или же ложка из дерева или цинка [450]. Над многими из этих источников, и всегда – над источниками в более богатых деревнях – мы видим длинные надписи, которые, помимо стихов из Корана, содержат имя благодетеля, за чей счет был установлен этот фонтан, а также дату постройки. Когда такой источник находится на месте древнего города или рядом с ним, в кладке всегда попадается множество скульптурных мраморных блоков.

Другая прекрасная черта турок – это их почтение к мертвым; ибо здесь не существует нашего варварского американского и европейского обычая позволять умершему покоиться в могиле всего год, если за могилу или склеп не заплачено, напротив, гробницы считаются у турок священной землей, и их никогда не беспокоят – даже ради железнодорожных компаний! Таким образом, в Турции существует огромное количество кладбищ, на которых могилы богатых всегда украшены двумя стоящими мраморными столбами: малый стоит у изножья, в то время как больший, верхний конец которого вырублен в форме тюрбана, отмечает изголовье умершего. У этого головного камня обычно бывает рамка, расписанная голубым или зеленым цветом; на нем всегда есть длинная надпись с благочестивыми стихами, именем покойного и датой погребения; нередко эти надписи делают золотыми буквами. Могилы бедных отмечены двумя такими плитами из обычного неотполированного камня без надписи. Если турецкое кладбище находится вблизи или на месте древнего города, мы всегда видим, что могилы умерших отмечены капителями колонн или скульптурными блоками; так что, например, на Троянской равнине все турецкие кладбища буквально завалены фрагментами мраморных колонн и скульптур из Илиона. Близ каждого турецкого кладбища обязательно стоит столб, сделанный из двух колонн, покрытых большой отполированной плитой; за редкими исключениями, эта полированная плита взята из какого-нибудь монумента и сделана из хорошо обтесанного белого мрамора; то же самое нередко можно сказать и о двух столбах. На этот каменный стол всегда ставят гроб с телом и читают над ним молитвы перед тем, как опустить в могилу.

От Ужек-Кей я поехал по узкой тропинке в южном направлении через вершины, заросшие можжевельником, дубняком и соснами. Примерно через час мы добрались до деревни Боскизи (высота – 47 метров), которая стоит рядом с дубовым лесом. В этой бедной маленькой деревеньке можно видеть множество скульптурных блоков из древних зданий, многие из которых настолько велики, что их едва ли можно было принести сюда с большого расстояния. Так, например, среди ступеней мечети мы увидели огромные блоки гранита, один из которых был порогом с канавками для дверных петель. В вестибюле того же здания находятся четыре колонны: две из них гранитные и были взяты из древнего памятника, две другие деревянные, одна из них стоит на ионической, другая – на дорической капители из белого мрамора. Во второй лестнице также содержится порог из белого мрамора и другие блоки, взятые из древних памятников. Мы также видели колонну из белого мрамора и еще одну из гранита в стене ограды и барабаны гранитных колонн, лежавшие на террасах двух турецких домов. Все монументальные блоки, судя по всему, были привезены сюда из древнего города, который мы видели примерно в 1000 ярдах от Боскизи, справа от дороги. Однако я не могу отождествить его ни с одним из городов Троады, упомянутых у древних авторов. С дороги можно видеть только одну гранитную колонну, стоящую на этом месте, которое сплошь усыпано осколками древней керамики; однако слой руин здесь весьма незначителен, глубиной всего в несколько дюймов. На высоте 32 метров расположена деревня Гейикли– Кей, до которой мы добрались из Боскизи за пятьдесят минут. Здесь также можно видеть множество гранитных колонн и несколько скульптурных мраморных блоков, которые, видимо, были взяты из Александрии Троады, поскольку ни в Гейикли-Кей, ни в ближайшем соседстве от нее нет ни одного древнего города. Дорога ведет через сельскую местность, частично культивированную, но по большей части поросшую крупно-чешуйчатыми дубами, пока не доезжаешь до горячих источников Лигия– Хамам; они расположены в живописном овраге на расстоянии трех миль к югу от Александрии Троады. Здесь есть баня для женщин и еще одна, для мужчин. Первая покрыта куполом и напоминает мечеть; в ее каменной кладке можно видеть множество блоков, взятых из древних зданий. В середине бани находится бассейн со стенами со стороной 3,9 метра, наполняющийся из горячего источника, который в месте, где он выливается из скалы, имеет температуру 53,5 °C = 128,5 °F. Температура воды в бассейне составляет только 34 °C = 93,2 °F. В стене этой бани я увидел безголовую статую женщины из белого мрамора. На расстоянии около 39 метров к юго-востоку от этого источника есть другой, который настолько горяч, что я не мог измерить его температуру своим термометром, поскольку за несколько секунд ртуть поднялась выше 60 °C = 140 °F. Этот источник течет в баню для мужчин, которая представляет собой весьма жалкий домишко с тремя ужасно грязными комнатами без окон, где могут останавливаться больные: им приходится лежать на грубом каменном полу; здесь нет даже каменных скамей.