Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Наследственные права вдовы были сопряжены с теми же сложностями, что и у ее дочерей, и еще сильнее обусловливались ее второстепенной ролью в семье мужа. В средневековой Руси до появления поместий вдовы, имевшие детей, пользовались правом пожизненного пользования имуществом мужа, движимым и недвижимым, пока снова не выходили замуж {51} 51 Добряков Л. Русская женщина в домонгольский период. СПб., 1864. С. 89—90. Обзор вдовьих наследственных прав см.: Vernadsky G. Studies in the History of Moscovian Private Law of the 16 th and 17 th Centuries. Inheritance: The Case of the Childless Wife // Studi in Memorie di Aldo Albertoni. Padua, 1938. Pt. 3. P. 433-454. . Но в XVII в. овдовевшей дворянке полагалась всего лишь четверть движимого имущества мужа и прожиток из его поместных земель, а также возврат приданого. Принадлежа к другому роду, вдова не могла унаследовать ни родовые, ни выслуженные вотчины своего мужа, хотя купленные вотчины свободно переходили от мужа к жене {52} 52 Соборное уложение. Гл. XVII. Ст. 1, 2. . Но зато вдова пользовалась значительной властью над своей долей поместий мужа: документы говорят о том, что она могла не только завещать прожиточную землю, но и вернуть ее себе и перераспределить, если считала нужным. Так, потеряв мужа в конце XVII в., Мария Юсупова снова вышла замуж и сначала передала свое поместье второму мужу, а потом пасынку, Федору Ушакову. Но буквально накануне ухода в монастырь Юсупова пересмотрела и это решение и, забрав у Ушакова половину поместья, отписала ее своему брату Семену Небольсину {53} 53 ОАС. СПб., 1868. Т. 1.С. 553—554. . [16] Еще одной вдове Боярская дума вернула поместье, когда ее зять нарушил условия их договора, обменяв это поместье на другое. См.: ПСЗ. Т. 3. № 1341 (22.07.1689). Если человек умирал, не имея служилых земель, то вдова получала прожиток с его родовых вотчин, но ей не разрешалось ни отчуждать эти земли, ни использовать их в качестве приданого во втором браке {54} 54 Соборное уложение. Гл. XVI. Ст. 16; ПСЗ. Т. 2. № 781 (03.12.1679). . [17] Вдовы, получавшие в прожиток вотчинные земли мужа, получали также наказ не разорять эти владения и не слишком отягощать крестьян оброком.

При всей запутанности Соборного уложения его многочисленные статьи, относящиеся к женскому наследованию, опирались на стройную систему посылок. Стоявшая за этими законами логика была явно патерналистской. Имущественное право Московского царства всячески стремилось не отдавать в руки женщин вотчинные земли и налагало ограничения на женские права пользования имуществом [18] Вдовы и дочери, получившие долю в прожиток из поместных земель, не могли продавать или закладывать ее, хотя и могли использовать как приданое. Как мы увидим во 2-й главе, женщины, продававшие владения до 1714 г., упоминали в купчих только вотчины, в то время как продавцы- мужчины отчуждали и наследственные владения, и полученные за службу. . Но при этом государство проявляло очевидную заботу о материальном благополучии вдов и незамужних дочерей своих служилых людей. В итоге проблема женского наследования в рамках различных форм земельного держания занимала центральное место в Уложении 1649 г.

В его статьях, посвященных правам вдов, тщательно рассматривались все возможные случаи наследования, причем проводилось различие между женщинами, которые произвели на свет потомство, и теми, у кого детей не было. Однако ни в Уложении, ни в более поздних законах XVII в. не были разработаны с той же подробностью наследственные права дочерей [19] Впрочем, как отметил Дж. Вейкхардт, в Соборном уложении 1649 г. наследственные права дочерей прояснены гораздо лучше, чем в Русской Правде и в Судебниках 1497 и 1550 гг. См.: Weickhardt G. Legal Rights of Women in Russia, 1100—1750 // Slavic Review. 1996. Spring. Vol. 55. № 1. P. 13-14. . В Уложении были тщательно изложены правила касательно дочерей, чьи отцы умерли: незамужние дворянские дочери пользовались ограниченными правами на отцовские поместья, в то время как родовое недвижимое имущество в отсутствие мужского потомства дочери могли наследовать независимо от их семейного положения. Однако по поводу приданого здесь не говорилось буквально ни слова. В сущности, статьи Уложения касались приданого только в связи с проблемой содержания незамужних дочерей: прожиток молодой женщины из поместий ее отца предназначался в качестве приданого, которое она в будущем приносила мужу и которое тот записывал на себя.

Перспективы дочерей, выходивших замуж при жизни отца, были гораздо туманнее. Пространная редакция Русской Правды предписывала братьям незамужних сестер обеспечивать их приданым по мере возможностей («како си могут»); автор Домостроя советовал родителям копить имущество в приданое дочерям {55} 55 Победоносцев К. Курс гражданского права. СПб., 1871. Т. 2. С. 234; Домострой. СПб.: Наука, 1994. С. 96. . Но в допетровском праве не содержалось указаний о том, на какой процент богатств семьи могла рассчитывать дочь, выходя замуж. В Соборном уложении этот вопрос тоже был обойден, как и не проведено различие между приданым и наследством. Наделение приданым в России начала Нового времени регулировалось не письменным правом, а обычаями {56} 56 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 451. , [20] «Кормчая книга» — сборник церковных законов, сохранивший много положений византийского права, — касалась и вопроса о приданом. По наблюдению К. Неволина, византийские законы обязывали родителей обеспечивать дочерей приданым, но не уточняли его размеры. О положениях из «Эклоги» и «Прохейроса», включенных в «Кормчую книгу», см.: Неволим К. История российских гражданских законов. СПб., 1851. Т. 1. С. 89— 94. Согласно положениям византийского права, дочери и сыновья поровну наследовали имущество родителей, если те умирали без завещания (Weickhardt G. Legal Rights of Women. P. 6), но при жизни родители могли выделить или завещать детям неравные доли; при этом сыновья, наряду с дочерьми, получали приданое к свадьбе. См.: Macrides R. The Transmission of Property in the Patriarchal Register // La Transmission du patrimoine: Byzance et l'aire mediterraneenne / Ed. J. Beaucamp and G. Dagron. Paris, 1998. P. 179— 188. а потому вопрос о том, каковы будут размеры приданого и будет ли оно включать в себя землю, отдавался полностью на усмотрение донатора. На практике же дворяне в допетровской России нередко очень щедро снабжали дочерей приданым, выдавая их замуж [21] Размер земельной части, входившей в приданое в России начала Нового времени, остается предметом споров. Двое ученых в очерках о списках приданого XVII в. отмечают, что больше половины исследованных ими документов такого рода включали в себя одно лишь движимое имущество. См.: Kaiser D.H. Women, Property and the Law. P. 17—18; Kleimo- laA.M. «In Accordance with the Canons». P. 225. Собранная мной подборка из 35 списков приданого, составленных в Москве с 1703 по 1714 г., приводит к другому выводу: земля входила в приданое в 80% случаев (в 28 из 35) (см. главу 4 наст. изд.). В. Кивельсон также обнаружила, что из 211 женщин, имена которых присутствуют в земельных документах Владимиро-Суздальской земли в XVII в., 143 (68%) являлись владелицами земли. Неизвестно, однако, многие ли из них получили ее в приданое. См.: Kivelson V.A. The Effects of Partible Inheritance. P. 210. . Однако закон не предусматривал никакого выхода для тех дворянок, кому в приданое давали меньше, чем предписанный Соборным уложением прожиток их незамужних сестер (или его денежный эквивалент). Если наделение невесты только движимым имуществом и не означало «фактического лишения дочери наследства» (по вышеприведенному выражению Д. Хьюз) {57} 57 Hughes D.O. From Brideprice to Dowry in Mediterranean Europe. P. 34. , то молчание правовых источников по поводу этой стороны женского наследования свидетельствовало о незащищенности дворянок в имущественном праве.