Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Несмотря на изъяны, характерные для законов женского наследования в начале XVIII в., многие из русских дворянок могли надеяться рано или поздно получить земельную собственность во владение или в пользование. Тем не менее позиции женщин в наследственном праве были незавидными: дворянки не имели никаких гарантий того, что их приданое будет включать в себя землю и составит достойную часть родительского богатства, и не питали никаких надежд на наследство в будущем, если у родителей имелось мужское потомство. Кажется также (если доверять материалам судебных процессов), что надежды женщин не выходили за рамки Соборного уложения. Весь XVII век дворянки, особенно вдовы, активно участвовали в имущественных спорах, требуя через суд возврата приданого от родственников мужа и защищая права своих детей. При случае некоторые даже пытались обойти законы о наследстве, выдвигая претензии на вотчины или оспаривая завещания {58} 58 О процессах с участием женщин в России см.: Kollmann N.S. Women's Honor in Early Modern Russia // Russia's Women: Accommodation, Resistance, Transformation / Ed. B.E. Clements, B.A Engel, Ch.D. Worobec. Berkeley, 1991. P. 60—73. О судебных процессах среди крестьян и горожан севера России в начале Нового времени см.: Anderson J. Recovering Gendered Identities: Family and Community Life in Early Modern Russia 2001 (неопубликованная рукопись). Два примера того, как женщины пытались обойти закон, см.: ПСЗ-1. Т. 2. № 1256 (26.07.1687); Т. 5. № 2667 (24.04.1713). . Но не сохранилось никаких документов, которые свидетельствовали бы о попытках дворянок оспорить право своих родителей определять состав приданого или о том, что замужние дочери после смерти родителей требовали бы прибавить что-нибудь к их приданому сверх уже выделенного.

В XVIII в. дворянки, обращавшиеся в суд с исками, внесли новый компонент в дискурс женского наследования: они принялись указывать на несоответствия в законах и требовать, чтобы власти разъяснили наследственные права замужних дочерей. Дебаты о наследственных правах дворянок свелись к разногласиям по единственному вопросу: является ли приданое всего лишь авансом наследства или дочери, выходя замуж и принимая свое приданое, отказываются от дальнейших претензий на собственность семьи? Спор о том, на какую именно долю родительских владений могут рассчитывать женщины, возник в 1714 г. вместе с выходом Указа о единонаследии, затем служил источником бесчисленных семейных конфликтов после отмены этого указа в 1731 г. и утих только в конце столетия, когда законодатели наконец-то выработали последовательные рекомендации относительно женского наследования. Если наследственные права мужчин были четко разъяснены в 1731 г., то представление о законных правах наследования для женщин развивалось медленно. Прежде чем они окончательно сформировались, не одно десятилетие местные и центральные судебные инстанции вели об этом дискуссии, вклад в которые внесло и активное участие в процессах самих дворянок.

С XIX в. историки приписывали Петру Великому отмену сложившихся в XVII в. ограничений на право собственности для женщин и восстановление привилегий, которыми они пользовались в предыдущую эпоху {59} 59 Дмоховский. О правах женщины в России // Библиотека для чтения. 1862. Июнь. № 172. С. 75; Шашков С. История русской женщины. СПб., 1879. С. 314; Щеглов В.Г. Положение и права женщины в семье и обществе в древности, Средние века и Новое время. Ярославль, 1898. С. 91; Семенова Л.Н. Очерки истории быта и культурной жизни России (первая половина XVIII в.). Л., 1982. С. 49; Farrow L.A. Peter the Great's Law of Single Inheritance: State Imperatives and Noble Resistance // Russian Review. 1996. July. Vol. 55. № 3. P. 445. . Между тем число законов об имуществе, появившихся в царствование Петра, было скудным в сравнении с множеством «Новоуказных статей» — дополнительных актов по поводу собственности, изданных его отцом царем Алексеем Михайловичем и сестрой царевной Софьей Алексеевной {60} 60 Об обилии законов о наследстве, изданных в период регентства царевны Софьи (1682—1689), см.: Hughes L. Sophia, Regent of Russia, 1657— 1704. New Haven, 1990. P. 106—107 [перевод: Хьюз Л. Царевна Софья. М, 2001. С. 143—144. — Примеч. ред.]. . [22] Один специалист по истории русского права утверждал, что единственным важным петровским указом, касавшимся имущественного права, было постановление о конфискации церковных земель, так как Указ о единонаследии никогда не применялся на практике: Эльяшевич В. Б. История права поземельной собственности в России. Париж, 1951. Т. 2. С. 231-233. Более того, за исключением одного указа 1715 г. [23] См. гл. 2 наст. изд. , имущественное право петровского времени не было ориентировано на женщин и не заботилось об их выгоде, а стремилось только упростить законы и увеличить доходы государства. И тем не менее, объединив в Указе о единонаследии две формы земельного держания, определенные в московских законодательных сводах, в единую категорию недвижимого имущества, Петр покончил с практикой отстранения женщин от наследования вотчин [24] В 1712 г. указом запретили дворянам, оставшимся последними в роде, продавать родовые земли. Им надлежало завещать свои вотчины ближайшим родственницам, но не более дальним по степени родства, чем внучки. Если же таких родственниц не имелось, то земля отходила государству. В этом указе впервые не учитывалось различие между вотчиной и поместьем, а шла речь о единой категории недвижимого имущества. См.: ПСЗ-1. Т. 4. № 2471 (23.01.1712). .

Самым спорным нововведением Петра I в области имущественного права была его попытка в 1714 г. навязать русскому дворянству систему единонаследия. Русские издавна славились приверженностью к разделу наследства, дворяне веками делили землю между сыновьями поровну, и теперь требование завещать всю ее единственному наследнику казалось служилой элите вопиющей несправедливостью {61} 61 ПСЗ-1. Т. 5. № 2789 (23.03.1714). О вызванных этим указом раздорах в дворянских семействах см.: Meehan-Waters B. Autocracy and Aristocracy: The Russian Service Elite of 1730. New Brunswick, 1982. P. 118—122; Farrow L.A. Peter the Great's Law. . [25] При наследовании в отсутствие завещания разделы наследства были не только в обычае, но еще с XII в. закрепились в письменном праве — в Русской Правде. К тому же, вдобавок к упразднению различия между родовыми и служилыми землями, Петр пренебрег и уникальным статусом купленных вотчин, в распоряжении которыми дворяне традиционно пользовались большей свободой. Отныне родители должны были обеспечивать всех детей, кроме наследника земли — как сыновей, так и дочерей, — раздавая им поровну свое движимое имущество {62} 62 Об эволюции понятия недвижимого и движимого имущества в праве средневековой и послепетровской России см.: Неволин К. История российских гражданских законов. Т. 2. С. 12—17. . [26] К недвижимости относилась земля, как населенная, так и пустующая, а лавки, дома и фабрики стали определяться как недвижимость только в конце XVIII в. Движимое, или личное, имущество включало в себя все формы денежных средств, сельскохозяйственную продукцию, драгоценности и дворовых людей. Вопрос о том, к движимости или к недвижимости относить крепостных крестьян, работавших в сельском хозяйстве, оставался нерешенным до XIX в. См.: LeDonne J.P. Absolutism and Ruling Class: The Formation of the Russian Political Order, 1700-1825. Oxford, 1991. P. 218-219. С точки зрения рядовых дворян, Указ о единонаследии не только нарушал вековые традиции, но и подрывал материальное благополучие их детей. Этот новый порядок налагал на дворянские семьи тягостное бремя, так как в большинстве своем они имели мало наличных денег и с большим трудом могли наскрести их на приданое дочерям или в надел младшим сыновьям {63} 63 Meehan-Waters B. Autocracy and Aristocracy. P. 121—122. . Даже счастливцы, наследовавшие земельные владения, сразу же сталкивались с неприятной перспективой покупки необходимого в имении скота и зерна, потому что они были поделены между их братьями и сестрами как движимое имущество. Петр, со своей стороны, считал, что Указ о единонаследии предотвратит дробление имений, сбережет на будущее дворянские состояния и не даст пресечься дворянским родам, многие из которых по причине дробления земель разорялись всего за несколько поколений {64} 64 Историки сходятся во мнении, что европейское влияние сыграло главную роль в Петровской реформе системы наследования. См.: Соловьев С.М. История России в эпоху преобразования. М., 1866. Ч. 16. С. 198— 199; Kliuchevskii V. Peter the Great. L., 1958. P. 108; Павлов-Сильванский H. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. СПб., 1897. С. 50—52; Русское законодательство X—XX вв. / Ред. А.Г. Маньков. М., 1986. Т. 4. С. 303—304. На практике обычай первородства в Англии и на Европейском континенте имел кардинальные различия. См.: Thirsk J. The European Debate on Customs of Inheritance, 1500—1700 // Family and Inher-itance: Rural Society in Western Europe, 1200—1800 / Ed. by J. Goody, J. Thirsk and E.P Thompson. Cambridge, 1976. P. 177—191. . Кроме того, царь надеялся, лишив недвижимости младших дворянских сыновей, заставить их служить государству. Однако в этом он, по мнению современников, больших успехов не достиг, потому что молодых дворян приходилось силой тащить на военную службу, и мало кому из них приходило в голову избрать себе какую-нибудь профессию {65} 65 Данилов М.В. Записки // Русский архив. 1883. Кн. 2. № 3. С. 8. .