Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Несмотря на сопротивление дворянства единонаследию, Петр I упорно внедрял его до самого конца своего царствования. В ответ самые непокорные, чтобы обойти указ, прибегали к незаконным земельным сделкам, продавали землю якобы ради уплаты долгов, чтобы распределить вырученные суммы между своими наследниками {66} 66 Капустина Г.Д. Записные книги Московской крепостной конторы как исторический источник (первая четверть XVIII в.) // Проблемы источниковедения. М., 1959. Вып. 7. С. 234; Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870. С. 251-252. . Какими способами дворяне выходили из положения, видно по купчим и закладным документам, в которых продавцы и покупатели утверждали, что сделка их подлинная, а не фальшивая. Так, в 1724 г. подполковник Брылкин попытался предъявить права на земельное владение и написал в своем исковом прошении, что вдова Коровина годом раньше заложила ему свое имение за две тысячи рублей. «Заняла она для… росплаты долгов своих, — утверждал Брылкин, — а не для какаго неправдиваго укрепления безденежно… меншим сыновям и дочерям» {67} 67 РГАДА. Ф. 1209 (Архив прежних вотчинных дел). Оп. 79. Ед. хр. 10. Л. 53. . Что же касалось законопослушных дворян, то они старались убедить наследников своих земель не обманывать братьев и сестер {68} 68 См. завещание Б.П. Шереметева от 1718 г.: РГИА. Ф. 1088. Оп. 1. Ед. хр. 14. Л. 2. .

В Указе о единонаследии было оговорено несколько аспектов женских имущественных прав. Впрочем, в смысле наследования нельзя безоговорочно признать этот указ благом для дворянок. С одной стороны, закон укрепил женские наследственные права: за неимением мужского потомства, наследницей назначалась одна дочь, которая и становилась владелицей всего отцовского имения. Однако значение этой привилегии несколько сужалось статьей 7 Указа, гласившей, что если последний представитель рода оставлял только дочерей, то один из его зятьев мог принять его фамилию и унаследовать недвижимое имущество. Благодаря этому приему дворянки могли продолжить отцовский род, но ценой некоторого ограничения собственных наследственных прав. Так, князь Ромодановский в 1730 г. назначил дочь и зятя сонаследниками своих владений {69} 69 Опись высочайшим указам и повелениям, хранящимся в Санкт- Петербургском Сенатском архиве за XVIII в. (1725—1740) / Сост. П.Н. Баранов. СПб., 1875. № 3750. С. 2. . В статье 7 не оговаривалось, кто из супругов в этом случае получает право отчуждать имение [27] В позднейшем дополнении к Указу о единонаследии было оговорено, что если муж, принявший фамилию жены вместе с землями, переживал свою супругу, а детей у них не было, то имущество оставалось в его руках и отходило в казну лишь в том случае, если он так и умирал бездетным. См.: ПСЗ-1. Т. 7. № 4722 (28.05.1725). Ст. 7. ; однако многочисленные двойные фамилии русского дворянства говорят о том, что не один Ромодановский предпочитал иметь наследников-мужчин [28] В спорах о наследстве тоже фигурируют мужья, принявшие фамилии жен. См.: РГАДА. Ф. 1270 (Мусины-Пушкины). Оп. 1. Ед. хр. 86; РГИА. Ф. 1330 (Общие собрания департаментов Сената). Оп. 3. Ед. хр. 23. В указанных случаях жены, пережившие своих мужей, оспаривали у других наследников право контроля над владениями семьи. .

Другим позитивным новшеством было то, что благодаря Указу о единонаследии укрепилась власть женщин над их приданым. Примечательно, что в указе не затрагивался вопрос об управлении имуществом женщины во время брака; правда, статья 8 была посвящена проблеме наследства матери в случае ее вторичного замужества. Если закон молчаливо подразумевал, что супруги, имеющие только общих детей, станут избирать единого наследника как для отцовских, так и для материнских земель, то о том, что мужчины вправе назначать наследников лишь своих собственных имений, а не имений жены, в нем говорилось прямо. При наследовании в отсутствие завещания деревни, полученные женщиной в приданое, отходили к ее старшему сыну или дочери, а ее личное имущество разделялось между остальными детьми. Однако на практике статус материнского наследства в течение всего XVIII в. оставался весьма неоднозначным: материалы завещаний и росписей приданого убедительно говорят о том, что некоторые супруги рассматривали свои владения как единое целое, вместо того чтобы тщательно делить собственность каждого между всеми детьми [29] См. гл. 5 наст. изд. .

Указ о единонаследии и постановление 1716 г. сделали положение вдов более сносным. Однако петровские указы по поводу вдовьей доли наследства вдохновлялись скорее представлением о прожитке, чем об указной части, и ограничивали право вдовы отчуждать землю. Так, Указ о единонаследии гласил, что вдова могла свободно пользоваться всем недвижимым имуществом мужа до повторного вступления в брак или до своей смерти, после чего имение возвращалось в род ее мужа. Позднее Петр понял, что в этом указе не предусмотрен случай вдов, имеющих детей, и в 1716 г. внес в него дополнение о том, что вдова, с детьми или без них, может немедленно потребовать четверть движимого и недвижимого имущества мужа, но обязана также взять на себя и четверть его долгов. После этого оставшиеся три четверти собственности отходили к детям этой пары или к родственникам мужа. Мужья могли подобным же образом претендовать на земли своих жен {70} 70 ПСЗ-1. Т. 5. № 3013 (15.06.1716). . Но если в указе 1716 г. говорилось, что вдовы получают свою долю «в вечное владение» — и при этом им не запрещалось продавать или закладывать такие земли, — то полномочия вдовы отчуждать имущество мужа не были четко сформулированы. В 1725 г. Екатерина I постановила, что вдовы вольны назначать наследников доставшейся им доли имущества мужа, но никак не оговорила их права продавать или закладывать эту землю. Впрочем, на практике вдовы и продавали, и закладывали свои наделы задолго до указа 1725 г. [30] См. гл. 4 наст, изд., табл. 4.15.

Указ о единонаследии, с одной стороны, упрочил положение дворянских наследниц и вдов, но с другой — установил для женщин такое ограничение, которое повлекло за собой далекоидущие последствия: этим указом родителям запрещалось давать деревни дочерям в приданое. Приданое в петровское время полностью состояло из движимого и личного имущества — домашней утвари, одежды, драгоценностей, но могло также включать в себя сумму денег, специально предназначенную для молодых на покупку деревень. Таким образом, дворянки все же могли приобретать недвижимость, если покупали ее на деньги, полученные в приданое [31] Фактически право женщин, состоявших в браке с младшими сыновьями дворянских родов, покупать землю оставалось под сомнением до 1725 г.: в 1714 г. Петр запретил младшим сыновьям («кадетам») приобретать недвижимость, не отслужив семь лет в армии или десять лет на гражданской службе. Когда в 1725 г. Екатерина I пересмотрела это правило, разрешив младшим сыновьям покупать землю немедленно по вступлении на государственную службу, она также указала, что жены младших сыновей могут приобретать недвижимость, если их мужья служат как полагается. См.: ПСЗ-1. Т. 5. № 2796 (14.04.1714); Т. 7. № 4722. Ст. 15. . Тем не менее, запретив прямую передачу земли дочерям в приданое, Указ о единонаследии уничтожил важный источник приобретения земельной собственности для дворянских женщин.