Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Эта исключительная черта в остальном совершенно рабского правового положения женщин вызывала отклики со стороны иностранцев, бывавших в России в XIX в. Кроме того, она наталкивала ученых на множество гипотез и размышлений. Тем не менее никто не исследовал вопрос о том, какую роль играло владение имуществом в жизни русских дворянок. Многие историки не придавали значения праву русских женщин распоряжаться имуществом, считая его чисто формальным, и полагали, что в рамках патриархальной семьи женщина все равно не могла управлять тем, что ей принадлежит. По словам одной исследовательницы, в России «дворянки, в отличие от своих современниц в Западной Европе, имели право владеть и распоряжаться имуществом, но это право ничего не значило в обществе, где они по закону находились под отцовской опекой, а если выходили замуж, то под покровительством мужа, которого выбирал или одобрял отец» {2} 2 Zirin M.F. Introduction // Durova N. The Cavalry Maiden: Journals of a Russian Officer in the Napoleonic Wars. Trans., intro. and notes by M.F. Zirin. Bloomington, 1989. P. XVI. Сходную оценку см. в работе: Edmondson L.H. Feminism in Russia, 1900—1917. Stanford, 1984. P. 11. . Существует и противоположная крайность, когда высказываются экстравагантные утверждения относительно тех вольностей, которыми будто бы пользовались русские дворянки в отличие от европейских {3} 3 Boskovska N. Muscovite Women during the Seventeenth Century: At the Peak of the Deprivation of Their Rights or on the Road towards New Freedom? // Von Moskau nach St.Petersburg: Das russische Reich im 17. Jahrhundert/ Ed. H.J. Torke. Wiesbaden, 2000. P. 56, 61; Pushkareva N. Women in Russian History: From the Tenth to the Twentieth Century. Trans, and ed. Eve Levin. Armonk; N.Y., 1997. P. 45, 48; Weickhardt G.G. Legal Rights of Women in Russia, 1100-1750 // Slavic Review. Vol. 55. № 1. 1996. Spring. P. 19-20. .

Предмет данного исследования — положение женщин по отношению к собственности в императорской России. В начальных главах я прослеживаю эволюцию женского правового статуса в XVIII в. Послепетровская эпоха стала для женщин привилегированного сословия временем глубоких перемен как в сфере наследования собственности, так и в распоряжении имуществом. Немаловажно, что сами дворянки участвовали в расширении своих имущественных прав, и более того, широко использовали законные прерогативы. Если историки издавна считали, что контроль помещиц над имениями в XVIII в. восходит к традиционной самостоятельности женщин, присущей славянской культуре, то я утверждаю, что повышение статуса женщин в имущественном праве происходило по мере того, как русское дворянство в целом добивалось упрочения своих сословных привилегий и приближалось к установлению рационального правового порядка в обществе. Таким образом, тяга общества к законности служила движущей силой расширения имущественных прав женщин в России XVIII в., а значит — повышение правового статуса дворянок являлось следствием перемен, происходивших в политической культуре в широком смысле.

Вопрос о том, как женщины владели и пользовались имуществом, составляет вторую важную проблему, рассматриваемую в настоящей работе. В отличие от европейских аристократок, русские женщины располагали, а нередко и управляли крупной недвижимостью. Процент земельной собственности и крепостных крестьян в женском владении в России резко пошел вверх с середины XVIII в., и со временем треть всех частновладельческих имений перешла в женские руки, наряду с крестьянами и городской недвижимостью. Дворянки, приобретавшие землю, мало отличались от владельцев-мужчин в практике пользования имуществом. В этом отношении у русских дворянок также разошлись пути с их сестрами на Западе. Историки выявили, что в Европе и в Соединенных Штатах сложилась особая женская система ценностей в отношении собственности. В России же имущественное право предоставляло полам большее равенство, и в результате принцип раздельного владения имуществом побуждал женщин самостоятельно заботиться о собственных интересах и активно действовать на рынке земли и крепостных душ. Раздельное наследование, наряду с законодательными рамками, ограничивавшими свободу завещания, создавало дальнейший стимул к совместным действиям мужей и жен, стремившихся сохранить семейное имущество (как личное, так и недвижимое) исключительно в руках своего потомства. Если жизнь мужчин и женщин дворянского сословия в императорской России значительно различалась во многих отношениях, то их опыт в роли землевладельцев был на удивление схожим.

Один из наиболее значимых выводов этой книги состоит в том, что положение российских дворянок в европейском контексте было уникальным. Российские ученые, рассматривавшие правовые прерогативы своих соотечественниц, часто преувеличивали неправоспособность женщин в других обществах. Между тем многие свободы, которыми пользовались русские женщины, на самом деле были доступны и некоторым их европейским современницам. Так, в ряде стран Европы система использования и сохранения приданого защищала недвижимую собственность замужней женщины при условии ее согласия на отчуждение капитала, полученного в приданое, а в некоторых случаях допускала для нее и владение имуществом, не входившим в приданое. Специалисты по столь различным обществам, как средневековая Ирландия и Турция начала Нового времени, выявили поразительные правовые преимущества замужних женщин — во всяком случае, в сравнении с той властью, которой обладали мужчины над имуществом своих жен в англо-американском мире. В рамках британского общего права, регулировавшего отношения собственности также и в Новом Свете, замужние женщины могли распоряжаться своим имуществом лишь с помощью сложных юридических ухищрений. В результате открытие того факта, что, скажем, в Османской империи женщины возбуждали тяжбы о собственности, а в Италии XIII в. занимались ростовщичеством, подтолкнуло ученых к пересмотру традиционных представлений об отношении женщин к собственности {4} 4 Вот некоторые примеры обширной литературы по этому вопросу: Barnes S.T. Women, Property and Power // Beyond the Second Sex: New Directions in the Anthropology of Gender / Ed. PR. Sanday, R.G. Goodenough. Philadelphia, 1990. P. 255—280; Goody J. Inheritance, Property and Women: Some Comparative Considerations // Family and Inheritance: Rural Society in Western Europe, 1200—1280 / Ed. J. Goody, J. Thirsk, E.P Thompson. Cam-bridge, 1976. P. 10—36; Marcus A. Men, Women, and Property: Dealers in Real Estate in 18 th Century Aleppo // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 1983. Vol. 26. Pt. 2. P. 137—163; Meriweather M.L. Women and Waqf Revisited: The Case of Aleppo, 1770—1840 // Women in the Ottoman Empire: Middle Eastern Women in the Earle Modern Era / Ed. M.C. Zilfi. N.Y., 1997. P. 128—152; Nicholls K. Irishwomen and Property in the Sixteenth Century // Women in Early Modern Ireland / Ed. M. MacCurtain, M. O'Dowd. Edinburgh, 1991. P. 17—31; Riemer E.S. Women, Dowries and Capital Investment in Thirteenth-Century Siena // Women and History. 1985. № 10. P. 59—79; Ulrich L. T. Good Wives: Image and Reality in the Lives of Women in Northern New England, 1650-1750. N.Y, 1982. P. 35-50; Zarinebaf-Shahr F. Ottoman Women and the Tradition of Seeking Justice in the Eighteenth Century // Women in the Ottoman Empire: Middle Eastern Women in the Earle Modern Era / Ed. M.C. Zilfi. N.Y, 1997. P. 253—263. О видах имущественных прав женщин в императорском Китае см.: Ebrey Р. В. The Inner Quarters: Marriage and the Lives of Chinese Women in the Sung Period. Berkeley, 1993. P. 6, 100—113; Bernhardt К Women and Property in Cina, 960—1949. Stanford, 1999. .