Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

В настоящей главе предлагается новое истолкование вопроса о том, как в России возникло право замужних женщин распоряжаться имуществом. В противоположность другим историкам, я утверждаю, что повышение статуса женщин в имущественном праве нельзя изучать изолированно; его следует рассматривать в широком контексте истории дворянских имущественных прав в XVIII в. Я полагаю, что законопослушание дворянства, потенциально подрывавшее подчинение жен мужьям, красноречивее всяких слов говорит о состоянии прав собственности в императорской России. То, что указ 1753 г. не вызвал несогласия со стороны общества, было далеко не случайно; этот факт свидетельствует о глубокой заинтересованности дворянства в укреплении своих корпоративных прав, в установлении приоритета прав собственности индивида над правами семьи, в развитии рациональной правовой культуры. Кроме того, как будет показано в следующих главах, хотя новые законы, позволившие женщинам распоряжаться имуществом, не принимались собственно в интересах дворянок, изменение правового статуса принесло им ощутимые плоды.

Начиная с позднего Средневековья и закон, и обычай в России проводили различие между имуществом мужа и жены. Существование традиции обособленной собственности супругов в русском имущественном праве, наряду с данными неюридических источников, подтолкнуло историков XX в. к выводу о том, что экономическая независимость женщин в России имела прецедент: по их мнению, уже в Новгороде и в Московии замужние женщины управляли собственным имуществом, а иногда вкладывали средства в недвижимость и в торговлю. В самом деле, русские дворянки начала Нового времени участвовали в разнообразных имущественных сделках, покупали и продавали землю, закладывали имения и делали благотворительные вклады в монастыри {116} 116 Eck A. La situation juridique de la femme russe au moyen age // Recueils de la Societe Jean Bodin. 1962. Vol. 12. P. 406-413, 415-417; Levin E. Women and Property in Medieval Novgorod: Dependence and Independence // Russian History. 1983. Vol. 10. Pt. 2. P. 166; Levy S. Women and Control of Property in Sixteenth-Century Muscovy// Russian History. 1983. Vol. 10. Pt. 2. P. 204—205; Пушкарева Н.Л. Имущественные права женщин на Руси (X—XV вв.) // Исторические записки. 1986. № 114; Pushkareva N.L. Women in Russian History: From the Tenth to the Twentieth Century / Transl. and ed. by Eve Levin. Armonk, 1997. P. 48; Weickhardt G.G. Legal Rights of Women in Russia P. 8-10. .

Однако появление женских подписей под дарственными и купчими записями ничего не говорит о подлинном значении раздельного владения имуществом в жизни женщин Московского царства. Допетровские правовые своды затрагивали вопрос распоряжения имуществом со стороны замужних женщин в лучшем случае косвенно, уделяя главное внимание двум важным проблемам: защите собственности, которую женщина приносила с собой, вступая в брак, и судьбе имущества женщины, если та умирала, не оставив наследников. Что касается первой из этих проблем, то закон устанавливал четкие границы власти мужчины над имениями жены, и для отчуждения земель, полученных в приданое, мужу требовалось ее согласие. Тем не менее посягательства мужчин на женскую собственность неоднократно вынуждали законодателей возвращаться к этому вопросу до самого конца XVII в. Тремя отдельными указами за 1676 и 1679 гг. Боярская дума запретила мужчинам продавать родовые земли своих жен без согласия последних; эти указы к тому же были призваны внушить мужьям, что женщины должны давать такое согласие свободно, а не из-под палки {117} 117 ПСЗ-1. T. 2. № 650 (20.06.1676); T. 2. № 751 (21.02.1679); T. 2. № 762 (19.07.1679). . Правовой статус собственности жен после смерти их мужей также занимал важное место в законодательных кодексах начала Нового времени. Бездетные вдовы могли рассчитывать на полный возврат приданого — это законоположение означает, что мужья получали доходы с собственности жен, состоя в браке, но были обязаны отчитываться за ее использование. Вдовы к тому же были вправе назначать наследников своих земель, полученных в приданое {118} 118 Levin E. Women and Property. P. 164—165; Levy S. Women and Control of Property. P. 210; Веселовский С.В. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М., 1947. Т. 1—2. С. 44—45. . [58] В Судебнике 1589 г. ясно говорилось, что после смерти мужей приданое следует возвращать женам. См.: Kleimola A.M. «In Accordance with the Canons of the Holy Apostles»: Muscovite Dowries and Women's Property Rights // Russian Review. 1992. Vol. 51. № 2. P. 208. Впрочем, вдовы не могли свободно распоряжаться всем имуществом, им принадлежавшим: если в приданое им доставались родовые земли (приданые вотчины), то унаследовать их могли только сыновья. См.: ПСЗ-1. Т. 2. № 674 (24.01.1677).

Допетровское имущественное право включало в себя достаточно мер для защиты любого вида вотчинных земель, которые женщины приносили в приданое. Но условные держания (поместья), которые женщина использовала как приданое, составляли существенное исключение из правил об обособленном владении имуществом. В отличие от вотчинных владений, поместья записывались на имя жениха, которому полагалось ходатайствовать о регистрации поместья невесты на себя еще до свадьбы {119} 119 Соборное уложение 1649 года. Гл. XVI. Ст. 20. и тратить доходы с этой земли на свою военную службу. Это исключение еще больше ограничивало права замужних дворянок, так как они гораздо чаще получали в приданое поместья, чем наследовали родовые вотчины {120} 120 Kaiser D.H. Women, Property, and the Law in Early Modern Russia Indiana University, 1988 (доклад). Р. 14—15; Kleimola A.M. «In Accordance with the Canons…». P. 225. . При жизни мужа жена не могла помешать ему продать или обменять ее поместье, как и не имела права сама отчуждать эту собственность. Зато после смерти мужа женщина была вправе рассчитывать, что получит свое поместье обратно. А если она умирала раньше его и бездетной, то муж был обязан вернуть три четверти приданого поместья или его стоимость деньгами ее родственникам {121} 121 ПСЗ-1. Т. 2. № 1008 (25.04.1683). .

Очевидно, что нельзя отрицать известную преемственность между привилегиями дворянок, обозначенными в имущественном праве начала Нового времени, и развитием женских прав собственности в XVIII в. К концу XVII столетия неприкосновенность земель замужних женщин уже представляла собой освященный временем принцип русского имущественного права. Вместе с тем допетровское право едва касалось вопроса о контроле дворянок над имуществом в браке, и лишь в редких случаях источники упоминают о том, что женщины тогда действовали независимо от своих мужей. Даже те из историков женского вопроса в допетровское время, которые смотрят на проблему наиболее оптимистически, признают, что в имущественных сделках с участием женщин в ту эпоху преобладали вдовы, причем действовали они чаще всего совместно с сыновьями или другими родственниками-мужчинами. Более того, в начальный период Нового времени круг имущественных сделок с участием женщин был гораздо уже той сферы, в которой могли действовать мужчины [59] Как отмечает И. Левин, в поземельных сделках, заключенных женщинами, обычно участвовали также их мужья или сыновья. См.: Levin E. Women and Property. P. 166. При обзоре 104 дарственных грамот XIV—XV вв. Н.Л. Пушкарева обнаружила, что 50% дарений сделано женщинами самостоятельно, а остальные осуществлялись совместно с мужчинами-родственниками, либо от имени последних. Однако в этом обзоре не отмечено, какой процент среди участниц рассмотренных сделок составляли замужние женщины. См.: Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. М., 1989. С. 118. Е. Павлова отмечает, что, хотя женщины Северо-Восточной Руси в XV в. делали пожертвования земель в монастыри, она не встретила примеров, когда бы женщины покупали или обменивали земли. См.: Pavlova Е. Private Land Ownership in Northeastern Rus' and Mongol Land Laws// Russian History. 1999. Vol. 26. № 2. P. 126-127. . В целом же как законы, так и практика этого периода приводят к неизбежному выводу: до XVIII в. русские дворянки вкушали плоды обособленного владения имуществом главным образом после кончины мужа. Так что уничтожение мужского покровительства и опеки в имущественных отношениях супругов было истинным новшеством для России XVIII в., пусть и опиравшимся на средневековый прецедент.