Мишель Ламарш Маррезе - Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861)

Власть мужчин над женами и их имуществом никоим образом не была подорвана петровским указом, разрешившим женщинам участвовать в сделках с недвижимостью. Законодательство признавало, что на практике женатые мужчины не проводили различия между своим имуществом и собственностью жен [67] Указом 1740 г. было разрешено набирать рекрутов из деревень, принадлежащих женам отставных офицеров, так же как и из собственных деревень самих офицеров: «Понеже мужья жениными деревнями пользуются, так как своими собственными, и для того надлежит им, при отставке, как о собственных, так и приданых деревнях объявлять без всякия утайки». Цит. по: Парамонов А.С. О законодательстве Анны Иоанновны. СПб., 1904. С. 161-162. . Женщины продолжали подчиняться мужьям в вопросах собственности, как и во всех других делах. Когда некая вдова Ломаниха нанималась на службу к Дарье Кишкиной, прежде всего она получила согласие на это от мужа Дарьи, стольника Кишкина {137} 137 РГАДА. Ф. 615. Оп. 1. Ед. хр. 1956. Л. 3 (Владимир, 1717). . Еще одна дворянка из Владимирского уезда в 1717 г. продала дворового мужика из своего приданого «по приказу мужа» {138} 138 Там же. Л. 21. . Марфа Сурмина приняла условия завещания собственной матери «с ведома» своего мужа, Романа Воронцова {139} 139 Щукин П.И. Сборник старинных бумаг. М, 1901. Т. 9. С. 49. . Сравнивая наследственное право нескольких европейских стран с русскими обычаями в царствование Петра, один чиновник Посольского приказа заметил, что в Шотландии муж с женой могли заключить между собой договор, не отвечающий правилам наследования в отсутствие завещания. Московское же право, напротив, по его мнению, исключало всякий сговор жены с мужем при вступлении в брак, потому что в России «во всем властвует женою муж» {140} 140 РГАДА. Ф. 181 (Рукописное собрание библиотеки МГАМИД). Оп. 2. Ед. хр. 162. Л. 9. .

Несмотря на то что власть мужчин над имущественными делами их жен держалась прочно, суды в течение первой половины XVIII в. постепенно укрепляли границу между собственностью женщин и мужчин, состоящих в браке. При внимательном изучении нотариальных документов обнаруживается, что ограничения раздельного владения имуществом супругов, пришедшие из XVII в., в конце концов уступили место новому взгляду на отношение женщины к собственности и у судебных властей, и в среде дворянства как группы. Наиболее убедительное свидетельство этой перемены мы находим в документах об официальном оформлении имений, полученных в приданое: в 1740 г. без всякой подсказки сверху суды отказались от регистрации приданых земель на имя жениха и стали вместо этого записывать их на имя невесты.

Теоретически Указ о единонаследии 1714 г. должен был положить конец обращениям мужчин с ходатайствами о записи на их имя земель, полученных за женами в приданое. Когда Петр Великий уничтожил различие между вотчиной и поместьем, он также разорвал связь между землевладением и военной службой, которая была одним из факторов ограничения женских имущественных прав {141} 141 О влиянии этого решения на имущественные права женщин см.: Weickhardt G.G. Legal Rights of Women in Russia P. 21—22. . При новом порядке поместье исчезло и приданое женщин более не предназначалось для финансирования службы мужа. По логике вещей, сразу вслед за этим мужчины должны были бы прекратить ходатайства о регистрации перехода приданого в их собственность. Однако нотариальная практика не успевала за изменением нормативных законодательных актов. Мужья продолжали обращаться в Вотчинную коллегию за записью на себя приданого жен, и сами женщины направляли туда ходатайства в поддержку прошений своих мужей. Но мало-помалу такие обращения иссякли, и их сменили ходатайства дворянок, просивших о регистрации приданого на свое собственное имя {142} 142 Эти ходатайства сохранились в документах Вотчинной коллегии. См.: РГАДА. Ф. 1209. Оп. 84. Ч. 14. Ед. хр. 14, 52, 58, 84, 154, 158, 171, 193, 409. Последнее из таких обращений относится к 1744 г. Имеются и другие примеры — прошения от женщин, желавших записать их приданое на имя мужей. См.: Там же. Ед. хр. 58 (1715), 158 (1723), 520 (1748). Обращения женщин с просьбами о регистрации имений, полученных в приданое, на их собственное имя см.: Там же. Ед. хр. 545, 630, 642, 875, 986, 1543. Первая из этих челобитных датируется 1749 г., последняя — к 1776 г. .

То, что мужчины упорно продолжали требовать записать приданые земли на них, служит явным показателем того уровня владения имуществом, который был доступен замужним женщинам в первой половине XVIII в. Неудивительно, что русские дворяне с большой неохотой отступались от власти над приданым своих жен, невзирая даже на то, что категория поместных земель вышла из употребления. Мало того, некоторые из таких челобитчиков полагали, что с отменой условных держаний за службу их права на приданое жен никоим образом не упразднились, а наоборот, распространились на все земли, которые приносили женщины, вступая в брак. Некоторые просители утверждали, что они женились еще «до пунктов» 1714 г., а потому имеют права на «прожиточные поместья» (земли для оплаты расходов на военную службу), которые принесли их жены {143} 143 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 84. Ч. 14. Ед. хр. 58. Л. 1 (1715); Ед. хр. 193 (1729), 52(1714), 154(1722). . Впрочем, и в 1718 г. некий капитан Подхомский прямо потребовал записать на него «приданыя поместья и вотчины» его жены {144} 144 Там же. Ед. хр. 84. Л. 1 (1718). . Большинство мужчин, обращавшихся с челобитными после 1714 г., игнорировали прежние различия между видами земель и просто требовали регистрации «недвижимого имения» жен, вступая в брак {145} 145 Там же. Ед. хр. 171. Л. 1 (1726); Ед. хр. 409 (1744). .

В середине XVIII в. в делопроизводстве Вотчинной коллегии происходит разительная перемена: чиновники больше не принимают от мужей прошения о регистрации приданого жен, а требуют, чтобы его записывали на имя самих этих женщин. Поначалу мужья еще иногда подавали прошения о записи приданого на имя своих жен {146} 146 Л. Фэрроу приводит два примера того, как мужчины ходатайствовали о регистрации приданого на имя жены: Farrow L.A. Inheritance, Status, and Security: Noble Life in Eighteenth-Century Russia 2000 (неопубликованная рукопись). Р. 115-116; РГАДА. Ф. 1209. Оп. 84. Ч. 14. Ед. хр. 352 (1742 г.); Там же. Дела молодых лет. Тула. Кн. 14640. Л. 16—17 (1757 г.). Примеры обращений отцов, матерей и братьев с прошениями о записи имущества на своих родственниц после 1753 г. находятся в следующих документах: РГАДА. Ф. 1209. Оп. 84. Ч. 14. Ед. хр. 793 (1756 г., прошение брата); Ед. хр. 837 (1757 г., прошение матери); Ед. хр. 1539 (1776 г., прошение отца); Ед. хр. 1744 (1785 г., совместное прошение отца и дочери, в котором дочь также отказывается от всякого наследства в будущем). , но в подавляющем большинстве случаев уже сами женщины обращались теперь в Вотчинную коллегию от своего собственного имени. Так, в 1749 г. Авдотья Яблонская заявила в Вотчинной коллегии, будто отец выделил ей приданое в двадцать четвертей земли с крестьянами. Она представила копию брачного соглашения и просила, чтобы коллегия записала землю на нее («оное недвижимое имение за мною… справить») {147} 147 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 84. Ч, 14. Ед. хр. 545. Л. 1. . После 1753 г. такие случаи участились, и Вотчинная коллегия стала терять интерес к обращениям мужей. Один челобитчик, сержант Токмачев, ждал после свадьбы четырнадцать лет, чтобы прояснить статус приданого жены. К его прошению 1757 г. приложено заявление его жены Ирины, написавшей, что она нашла «между домашних своих писем» документы, доказывающие ее права на имение. В ответ Вотчинная коллегия записала имение на имя Ирины Токмачевой, причем, обсуждая ее права на землю, о прошении мужа вообще не упоминали {148} 148 Там же. Ед. хр. 857. Л. 1, 7, 21. . К сожалению, из этого случая невозможно сделать никаких выводов относительно пользования имуществом во время брака. Тем не менее признание женщин юридическими лицами, владеющими приданым независимо от мужей, означало серьезный разрыв с установлениями XVII в. и являлось важным предвестием указа 1753 г.