Грэм Робб - Открытие Франции. Увлекательное путешествие длиной 20 000 километров по сокровенным уголкам самой интересной страны мира

« Мы выехали из Версаля в половине десятого и приехали сюда (в Мортань. – Авт. ) в 6. В тот же вечер мы осмотрели весь этот город; он ужасен. Нас заставили обратить внимание на отвратительный старый колодец, который считается одной из первых построек, появившихся в городе. Живем мы в очень плохой гостинице, однако постели и простыни чистые».

За чистые простыни мальчик-герцог, вероятно, должен был благодарить свою наставницу госпожу де Жанлис, судя по той главе ее фразеологического словаря, которая посвящена гостиницам:

« Здесь очень плохо пахнет.

Нужно подмести комнату и сжечь немного сахара или уксуса. Эту меру предосторожности нужно применять каждый раз, когда входишь в гостиничную комнату.

– Принесите мне простыни – чистые белые простыни. Предупреждаю вас, что я осмотрю их внимательно.

У меня есть собственные простыни, но я всегда беру гостиничные простыни, стелю их на матрас, а потом кладу сверху свои».

Пока не появились иностранные туристы с деньгами и большими ожиданиями, большинство гостиниц были просто постоялыми дворами на почтовых станциях.

Они предлагали еду за общим столом и по-спартански обставленную комнату, а иногда всего лишь койку на кухне или в столовой. Стол обычно оккупировали странствующие торговцы, которые накладывали себе рагу на тарелки раньше дам и, очевидно, почти не нуждались в сне.

Спальни для одного человека, как правило, существовали лишь в больших дорогих гостиницах. Многим путешественникам приходилось ложиться в постель к од ному из членов семьи хозяина или к кому-то из пассажиров дилижанса. В руководстве по этикету, которое было опубликовано в 1728 году, несколько абзацев посвящены этой деликатной ситуации: « если нехватка помещений вынуждает вас спать в спальне человека, которого следует уважать», нужно сначала дать ему раздеться, а потом скользнуть в свою постель и «спать не издавая звуков». А вот советы на утро: не допустить, чтобы тебя видели голым, не пользоваться зеркалом и не расчесывать волосы, особенно если кровать стоит в кухне, «где волосы могут попасть в тарелки».

Вдали от главных дорог «гостиница» могла быть всего лишь крестьянским домом , хозяин которого так часто слышал от проезжих просьбы пустить их на ночлег, что поставил в пристройке или сарае несколько зараженных блохами кроватей. В XIX веке, причем не в самом его начале, хозяева еще часто просили путешественников принять еду и кров бесплатно и очень обижались, если те пытались заплатить. Туристы в более диких местностях Франции, кажется, ожидали награды за свою предприимчивость и горько жаловались на хозяев гостиниц, когда те пытались заработать на них деньги. «Два друга», которые в 1835 году опубликовали «артистический» путеводитель по Пиренеям, предостерегали туристов против « горцев, которые, как правило , любопытны, жадны, себялюбивы, грубы и невежественны». Им показался отвратительным поступок жителей Сент-Мари-де-Кампан, которые заявили, что слишком бедны и не могут пустить их на ночлег. Сапожник, который был так добр, что позволил им проспать ночь на полу в мастерской, должно быть, удивился, когда после этого люди стали стучаться в его дверь, и чем дальше, тем их становилось больше: в путеводителе был список гостиниц , где стояли его имя и адрес, а рядом – имя дона Фарло из Пантикосы, сразу за испанской границей, «который, не являясь хозяином гостиницы в полном смысле этого слова, щедр и гостеприимен и просит с посетителей плату лишь за еду и крышу над головой».

После падения Наполеона торговля и туризм сделали скачок вверх, и количество гостиниц с приемлемыми условиями возросло. Названия вроде «Отель союзников», «Отель англичан» или «Отель американцев» были признаками комфорта [56]. Жорж Деппинг и его спутники, приехав в Оксер в 1812 году, сразу же были окружены гостиничными служанками, каждая из которых расхваливала заведение, где работала.

« Победу одержала красота. Все путешественники незаметно для себя оказались рядом с самой красивой просительницей, возмутив этим остальных, которые пытались привлечь отставших. Но первая, как хорошая пастушка, сумела не подпустить их к своему стаду и успешно привела его в полном составе в гостиницу «Леопард».

Хозяин гостиницы мог быть также смотрителем почтовой станции, торговцем лесом, хозяином табачной лавки или мэром. Несмотря на это монопольное положение некоторых хозяев, цены на услуги гостиниц стабилизировались с удивительной быстротой и этим вызвали раздражение у путешественников-французов, чьи деньги стоили гораздо меньше, чем фунты или доллары. Виктор Гюго в «Отверженных» определил обязанности хозяина гостиницы так: «выпустить кровь из мужчины, остричь женщину, снять шкуру с ребенка», «знать, насколько тень изнашивает зеркало, и назначить плату за этот ущерб». Обед обычно стоил 3 франка, включая вино, если гостиница находилась в краю, где выращивали виноград. Полный пансион стоил от 6 до 8 франков в день, а средняя зарплата рабочего за день в те дни была полтора франка.

Американские и британские туристы редко жаловались на цены, но часто приходили в ужас из-за отсутствия гигиены. « Не забудьте взять с собой кусок мыла : принадлежности для мытья тела очень трудно достать», – предупреждает путеводитель Мюррея. Еду обычно подавали в спальне, стены и пол которой могли быть «черными от накопившейся за долгие годы грязи» и кишеть блохами. Горничная миссис Крэдок убила четыреста восемьдесят блох в одной комнате. На кухне можно было увидеть, как собаки вырывают друг у друга кишки зарезанных животных. Во дворе одной гостиницы возле Лиона Филипп Тикнесс [57]с удивлением увидел, как шпинат кладут в плетеное блюдо, явно собираясь накормить им собак. Позже в тот же день он увидел, что служанка подает этот шпинат ему на стол. (« Я надел тарелку вместе с содержимым ей на голову», – писал он.)

Для многих туристов самой мучительной экспедицией за время поездки был не переход через перевал в Альпах и не езда ночью по плохой дороге, а неизбежный поход в туалет.

Чтобы соответствовать ожиданиям британцев, гостиницы постепенно превратились в хорошо функционирующие, но безликие учреждения, которые французы считали бездушными и внушающими робость. Однако результаты этого процесса не всегда нравились иностранцам. В Ниме в 1763 году Тобайас Смоллет, известный английский писатель, обнаружил, что « храм Клоакины находится «в самом возмутительном состоянии».

«Служанка сказала мне, что ее хозяйка велела устроить его специально для путешественников-англичан, но теперь она очень жалеет об этом, потому что все французы, которые бывают в этом доме, вместо того чтобы пользоваться сиденьем, оставляют свои приношения на полу, и она обязана убирать их три или четыре раза в день».