Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

Военными операциями отрядов формально ведал Красильников, тогда еще есаул, а фактически Неволин-Неофитов, капитан, который был убит в бою под Нижнеудинском. Со смертью Неофитова отряд потерял свой прежний характер. Во главе его фактически встали есаул Кудрявцев, капитан Киенский и адъютант Красильникова Каруцо, которые теперь в войсках Семенова. Им и, главным образом, Киенским и Кудрявцевым образована была при отряде контрразведка, которая начала оперировать во время пребывания отряда в Иркутске и носила характер организации по вылавливанию состоятельных людей, их ограблению и ликвидации («выводе в расход», как они выражались).

Эта же контрразведка с отрядом прибыла в сентябре или октябре 1918 г. в Омск, где продолжала свою работу такого же характера, сперва в кадетском корпусе, а потом в доме Паттер-Гинкеля, во главе с лицами, о которых я говорил в первых показаниях. В кадетском корпусе попавшие в эту контрразведку убивались в «тире» и выбрасывались в Иртыш. К этому же времени относится расстрел пяти железнодорожных] рабочих на ст[анции] Омск в мастерских, в том числе председатель атаманской поселковой управы, произведен он был капитаном отряда Красильникова Юдиным, в присутствии Красильникова; тогда отряд Красильникова выступил в качестве карательного по ликвидации забастовки на железной дороге в Омске.

В Омске отряд провел и октябрь, и ноябрь; в свержении Директории отряд Красильникова и сам Красильников принимали участие вместе с 1-м Сибирским казачьим полком, в котором служил войсковой старшина Катанаев. В конце ноября в контрразведке отряда Красильникова убит был член Учредительного собрания Бор[ис] Николаевич Моисеенко. По моим сведениям – не знаю, насколько они верны – он был арестован при выходе из коммерческого клуба Марковым, Герке и другими чинами контрразведки в расчете на то, что у него окажутся деньги, как так предполагалось, что он казначей Комуча Денег у него не оказалось, и все-таки он был убит.

Я вступил в отряд Красильникова уже после этого убийства в первых числах декабря, при обстоятельствах, о которых я уже говорил в первых показаниях. 6-го декабря отряд снова выступил на восток в Иркутск и далее. Причем в Омске было оставлено 4 или 5 офицера, которые должны были сформировать батальон для пополнения выступившего полка. Из оставшихся офицеров я знаю по фамилии только одного штабс-капитана Драчука; солдат при офицерах не оставалось, но батальон был сформирован из солдат маршевых рот полков Сибирской армии, стоявших в Омске. На восток этот батальон, однако, не пошел, оставшись в распоряжении Матковского. В этот батальон, в качестве офицеров, стекались главным образом офицеры, дезертировавшие с фронта, исключенные из ротных частей и исключенные из самого красильниковского полка. Этот-то батальон и участвовал в подавлении декабрьского восстания в Омске.

К вопросу о характеристике самого Красильникова я должен сказать, что он человек – безусловно, честный, но политически совершенно безграмотный и вообще человек малоразвитый, к тому же слабохарактерный и легко поддающийся чужим влияниям. В политическом отношении в Омске и Иркутске он был всецело под влиянием Волкова, в Канске – под влиянием розановского начальника контрразведки и заведовавшего оперативной частью штаба капитана Крашенинникова, которым и был дан в красильниковский полк в качестве начальников штаба по оперативной части сперва капитан Баумгартен, а затем ротмистр Белянушкин, который отличался особой кровожадностью.

Показания мне прочитаны, Александр Шемякин.

Товарищ председателя К. Попов.

С подлинным верно, тов[арищ] председателя] Попов (подпись).

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Том 7. Л. 103–103 об. (Машинопись, копия.)

Документ № 15

г. Иркутск, 12 февраля 1920 г.

Протокол № 3 опроса капитана Александра Васильевича Шемякина 12-го февраля 1920 г.

Я, нижеподписавшийся, товарищ председателя Чрезвычайной следственной комиссии К.А. Попов, производил опрос названного выше Шемякина, причем он на предлагаемые вопросы отвечал:

Декабрь 1918 г. отряд Красильникова провел в Иркутске и на линии Иркутск – Иннокентьевская. В конце декабря эскадрон этого отряда под командой ротмистра Сумарокова был откомандирован в распоряжение ген[ерала] Афанасьева, бывшего тогда начальником всех отрядов, действовавших в Енисейской губернии и части Нижнеудинского уезда. Остановился эскадрон в Канске и был направлен в Тасеево, где потерпел неудачу и вернулся в Канск, или в с[ело] Христо-Рождественское.

В первых числах января, по распоряжению Волкова, сам Красильников был командирован из Иркутска для выяснения обстановки и положения внутренних фронтов Енисейской губернии. Недели через полторы он возвратился, не привезши никаких определенных сведений, и тотчас был командирован в распоряжение ген[ерала] Афанасьева, с пехотой своего отряда… В январе Красильников повел наступление на Тасеево, до него не дошел, встретив сильное сопротивление, и, вернувшись, расположился гарнизоном в районе с[ела] Христо-Рождественское. В этом походе, кроме его пехоты, с Красильниковым участвовала Казанская конная батарея.

Затем на Тасеевском фронте в марте 1919 г. отряд Красильникова был сменен частями 32-го полка и отдельными отрядами разных частей, а Красильников со своим отрядом направился в ст[анцию] Тайшет, откуда перед Пасхой вместе с чешскими частями выступил на Конторку Байнаровка. Наступление было опять неудачное, Красильников с отрядом вступил опять в с[ело] Хр[исто]-Рождественское, а на Тайшетском фронте остались чехи. В это время Красильников был уже назначен командующим отрядами, действовавшими на Канско-Тайшетском фронте.

К этому времени физиономия красильниковского отряда изменилась, ротмистр Сумароков и полковник Гебер, отличавшиеся насилиями и грабежами и распустившие дисциплину в частях Красильникова, были арестованы и на место них встали сотник Степанов и полковник Жилинский. Так как с их назначением стали преследоваться в отряде пьянство, нарушение дисциплины, грабежи и насилия, то это вызвало недовольство части офицерства и процентов 25–30 как кавалерийских, так и пехотных офицеров подали рапорт о переводе в другие части; из них 4–5 человек были разжалованы, один передан военно-полевому суду за убийство жителя в с[еле] Рождественском, остальные были переданы в распоряжение дежурного генерала Ставки. Фамилии кого-либо из этих офицеров сейчас вспомнить затрудняюсь. Помню, что они тогда сгруппировались вокруг полковника Гебера, и ими было организовано покушение на полковника Жилинского и капитана Кочемасова (батал[ьонного] командира отряда Красильникова, а Сумароков с частью своих офицеров приехал в Иркутск и послал там мне двух секундантов – хорунжего Александрова и штабс-ротмистра Батюшкина), с вызовом меня на дуэль, так как я считался виновником ареста Гебера и Сумарокова и назначения вместо них Жилинского и Степанова. Я вызова не принял, относясь отрицательно к дуэлям вообще и считая, в частности, недостойным для себя дуэль с Сумароковым, запятнавшим себя уголовщиной. Сумароков здесь был снова арестован и препровожден в Омск.