Евгений Глущенко - Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Намного сложнее оказались отношения землевладения и землепользования в районах оседлого земледелия. Там удалось выявить три основных типа владения и пользования земельными участками. Прежде всего, земли мильк-хур , то есть обеленные, свободные от налога, принадлежавшие владельцу на правах полной собственности. Такие земли могли быть пожалованы ханом за верную службу, однако на определенный срок, продолжительность которого зависела от воли правителя ханства. Мильковое землевладение нельзя приравнивать к русскому вотчинному или даже поместному, имевшим наследственный характер.

Второй тип — вакуф , земли, завещанные с разрешения хана мильковладельцами религиозным организациям, чаще всего медресе. Очень часто имения типа мильк-хур переводились в разряд вакуфных с той целью, чтобы закрепить их во владении находящего потомства завещателя, обеспечить потомков вакуфным доходом и избежать как налогообложения, так и возможной конфискации со стороны ханской власти. Облагаемые минимальными налогами вакуфы были лазейкой для милькодержателей, опасавшихся немилости хана.

И наконец, последний тип — амляк, государственные земли, находившиеся в пользовании землевладельцев, плативших все установленные в том или ином ханстве подати.

Основываясь на материалах комиссии Николаева, русская колониальная администрация сделала вывод: «Все владельцы земельных имуществ, по силе такого общего начала, юридически всегда поставлены были в непосредственную зависимость по владению от власти государственной. Над всеми частными правами по владению землей, каково бы ни было их начало, т. е. происходят ли они из оживления и первого занятия почвы или из завладения территории путем покорения страны силою оружия и завоевания, возвышается верховная власть Государя, которому принадлежит исключительное право распоряжения всею земельной собственностью страны. Фактически право это осуществляется взиманием установленных налогов с земельных имуществ и в надзоре за непрерывной и продуктивной обработкой занятой почвы… Согласно с этими основными положениями мусульманской теории земельного права, все земли государственные» [469].

Это был вывод чрезвычайной важности, имевший далекоидущие последствия: он означал, что Российское государство на правах победителя становится правопреемником побежденных ханов Бухары, Хивы и Коканда, то есть верховным собственником завоеванных земель. Это означало, что окончательное право вершить дела по землеустройству принадлежит от имени российского Императора его представителю, генерал-губернатору Туркестана.

По мере обсуждения земельного вопроса в самом Туркестане, а также в ходе полемики с петербургскими ведомствами – Министерствами иностранных дел и финансов Кауфман внес уточнения в свою концепцию землевладения. В проекте Положения об управлении Туркестанским краем, подготовленном канцелярией генерал-губернатора в 1873 г., содержалось признание частной собственности на землю в следующих случаях: а) если земли приобретались по купчим крепостям и другим законным актам; б) если это были участки городской частновладельческой застройки; в) если мильковыми землями пользовались сами владельцы (милысдары) и если они – эти земли – не были заселены посторонними лицами и обществами; г) если вакуфными землями пользовались те самые учреждения и лица, которым были завещаны эти земли, и если они не были заселены посторонними лицами.

Константин Петрович служил делу, а не лицам, а потому, пострадав за свои убеждения и согласные с ними действия в бытность генерал-губернатором Северо-Западного края, он не отказался от них в Туркестане. Он был уверен, что российской власти надо искать свою опору в среде самого многочисленного слоя среднеазиатского населения – дехканства, то есть землепашцев. Поэтому, не успев еще толком вступить в новую должность, он уже в 1867 г. издает распоряжение, по которому за многочисленными пользователями мелких участков (милькдары сдавали в аренду свои мильковые земли небольшими долями) закрепляется право пожизненного, потомственного (наследуемого) владения обрабатываемой землей. Более того, арендаторы мильковых земель, равно как и пользователи земель, отнесенных к категории «амляк», обязаны были теперь вносить в казну генерал-губернаторства весьма умеренный налог херадж, который в ханское время составлял от 1/ 3до 1/ 2урожая. Кауфман сократил размер хераджа до 1/ 10урожая, то есть действовал по рецепту А.С. Пушкина – Е. Онегина:

Ход был сильный и проверенный одновременно, так как с самого начала привлек на сторону генерал-губернатора народные сердца, хотя и озлобил крупных землевладельцев. Кауфман пошел еще дальше – он потребовал, чтобы милькдары и владельцы вакуфных земель представили русской администрации вполне достоверные документы на право владения своими льготными в смысле налогообложения землями. Поскольку экспертиза была весьма строгой, лишь немногим удалось подтвердить свои права на владение обеленных земель. Вот одна из причин, отчего бывали забракованы многие свидетельства о праве землевладения: «Масса ханских печатей прикладывалась просто без его ведома – у хана бывали целые связки печатей, которые хранились на руках у его приближенных и, конечно, без всяких предосторожностей: само прикладывание печати не сопровождалось никакими формальностями, нигде не записывалось, и, таким образом, злоупотребления печатью хана могут считаться более чем вероятными. Если к этому прибавить, что никакая туземная печать (в т. ч. и ханская) не дает возможности судить о времени ее приложения, так как вырезанная на ней дата означает только год, в который она вырезана, и тот факт, что сам процесс вырезания печати для хана не сопровождался никакими формальностями, можно без опасения ошибиться признать, что ханская печать на вакуфных документах никакого значения не имеет» [470].

Насколько строгим был подход к предъявляемым на экспертизу земельным актам, можно судить по результатам работы так называемой организационной комиссии, действовавшей в 1873–1874 гг. в созданном сразу же после Хивинского похода Аму-дарьинском отделе. Из 9203 десятин вакуфных и мильковых земель комиссия признала только 587 десятин вакуфных и 1210 десятин мильковых. И то эти 1210 десятин были пожалованы российским Императором некоему хивинцу Магниязу за услуги, оказанные русскому войску в 1873 г. [471]

Как и в 1865–1866 гг., Кауфман преследовал двуединую цель: не только привлечь на свою сторону трудовое население земледельческих районов, обеспечив их права на обрабатываемые участки, но и вывести этот слой из-под влияния враждебных русской администрации крупных землевладельцев и мусульманского духовенства и тем самым изолировать и ослабить этот «аристократический класс». Более того, земельная политика генерал-губернатора ставила привилегированные сословия в прямую зависимость от русской власти, от которой милькдары, улемы и муллы получали теперь документы на право владения землями, а также подтверждение их льготного налогообложения.