Олег Помозов - День освобождения Сибири

В качестве трофеев мятежникам достались четыре пушки от двух артиллерийских батарей, также разоруженных в самом начале восстания; после таких «дивидендов» шансы на успех у взбунтовавшихся оппозиционеров значительно возросли. Со времён Наполеона известно, что артиллерия — не только бог войны, но и главное оружие любого вообще вооруженного противостояния, и в чьих руках она оказывается или преобладает, тот, как правило, и побеждает. Так во время декабрьских боёв 1917 г. в Иркутске именно наличие артиллерии у большевиков обеспечило им победу в противостоянии с юнкерами, у которых было лишь небольшое количество учебных бомбомётов (гранатомётов). В Благовещенске на первых порах, к счастью для восставших, всё оказалось совсем наоборот.

Перевозимые на конной тяге из одной части города в другую и наводимые умелыми руками и глазомером офицеров-артиллеристов, орудия эти оказали неоценимую услугу при штурме большевистских цитаделей в ночь на 7 марта. Первыми пали телеграф и центральная телефонная станция, где сразу же выставили караулы земской милиции, потом огонь орудий был открыт по зданию исполкома, обитатели которого, не выдержав столь стремительной и ожесточённой осады, да к тому же лишённые части своего руководства, к утру приняли решение о полной капитуляции и сдались в плен. Среди арестованных в здании исполкома оказалась, в том числе, и делегация Хабаровского краевого Совета во главе с Краснощёковым-Тобинсоном, который, как поговаривали в народе, пытался вроде бы как даже застрелиться, видя безвыходность своего положения и опасаясь самосуда при аресте. Однако обошлось без лишних эксцессов, и всех задержанных в здании исполкома под надёжной охраной также отправили в городскую тюрьму.

Упорное сопротивление мятежникам, как и ожидалось, оказали лишь рабочие-красногвардейцы главным образом с Чепуринского завода, а также матросы Амурской военной флотилии и всё. Да и они ничего не смогли противопоставить артиллерии восставших, так что уже к утру 7 марта красные вынуждено оставили свои позиции и отступили за черту города до деревни Астрахановка, что располагалась в семи километрах севернее Благовещенска. И этот маршрут отступления, надо отметить, оказался настолько удачным, что во многом именно он в конечно итоге повлиял на исход всего вооруженного противостояния. Большевики, надо отдать им должное, грамотно используя представившийся счастливый случай (а он, как известно, — второй бог), всё разыграли тогда, почти как по нотам, или, выражаясь шахматным языком, как при весьма хорошей сицилианской защите.

Во-первых, в Астрахановке находились на зимней стоянке две канонерские лодки и один бронированный катер с вооружением. А каждая речная канонерка имела на борту как минимум два артиллерийских орудия, не считая пулемётов. Таким образом, у большевиков оказалась под рукой полноценная артиллерийская батарея, правда стационарная (в скованном льдом состоянии), ну да не беда, дальнобойности ей вполне хватало, чтобы накрыть своими снарядами линию фронта на подступах к Астрахановке. В этом состоял первый «дивиденд» уже отступавшей стороны.

Второй заключался в том, что Астрахановка находилась вблизи железнодорожной линии, соединявшей Благовещенск с основной веткой Транссибирской железнодорожной магистрали. Таким образом, потеря Астрахановки нарушала все планы восставших, главной целью которых являлось пробиться к Транссибу, к узловой станции Белогорск и перерезать железнодорожное сообщение

советского Дальнего Востока с ближайшей «метрополией» — Сибирью [273]. К тому же на станции Белогорск временно расположился ждущий отправки на запад целый полк демобилизованных солдат из Владивостока, которых, если сильно постараться, вполне можно было сагитировать в свою пользу или, на худой конец, нанять за деньги. В Госбанке Благовещенска, например, хранился тогда запас золота более чем на 40 миллионов рублей, этот драгметалл большевики в условиях жесточайшего цейтнота не успели вывезти при отступлении, и оно всё до последнего слитка досталось земцам.

Они 7 марта произвели в Благовещенске последние аресты остававшихся ещё на свободе представителей советской власти, объявили в городе военное положение и приостановили на один день выход всех городских газет. Освободившиеся таким образом типографские мощности земцы задействовали для печатания воззваний к населению, объявлений и прокламаций. Из них, в частности, жители города в тот же день узнали, что власть большевиков и подручных им Советов в результате вооруженного восстания низложена, что все полномочия по гражданскому управлению переданы в руки Народного совета, составленного из представителей городского и земского самоуправлений во главе с бывшим областным комиссаром Временного правительства Н.Г. Кожевниковым, а военная власть находится в руках военного совета под председательством атамана Амурского казачьего войска И.М. Гамова. С того самого момента благовещенский вооруженный мятеж антибольшевистской оппозиции и получил, собственно, название «гамовского».

8-го числа, не откладывая дел в долгий ящик, мятежники начали штурмовать Астрахановку. На железнодорожную платформу земцы погрузили одно из своих артиллерийских орудий, пулемёты, а также живую силу — получилось что-то похожее на бронепоезд, — и всё это по железной дороге они отправили в сторону передовых позиций красных. Однако наступление, на которое возлагалось столько надежд, практически сразу же захлебнулось, поскольку было встречено плотным артиллерийским огнём из всех орудий с двух канонерских лодок, а также пулемётными очередями. После чего наступавшим пришлось надолго залечь в укрытия, а многообещающая лихая атака, таким образом, превратилась в затяжной и изматывающий позиционный бой. К тому же красные в конце дня совершили обходной маневр, вынудив противника оставить занятые позиции и отступить немного назад. 9 марта Гамов предложил двухдневное перемирие, формально для того, чтобы вынести с поля боя убитых и раненых, а в действительности — чтобы перегруппировать собственные силы.

Большевики сразу же согласились на показавшиеся им весьма выгодными условия. Они ожидали в ближайшие дни пополнений из Хабаровска и Читы, и затяжка времени оказалась им только на руку. Для земцев же объявленное двухдневное перемирие совсем не пошло впрок. Обещанных резервов из китайского Сахаляна они так и не получили, а дороги к союзным для них казачьим станицам красные успели плотно заблокировать. Оставалось уповать только на местное городское население, и Гамов своим специальным указом объявил о мобилизации в земскую армию всего мужского населения в возрасте от 18 до 50 лет. Однако и эта акция не дала желаемых результатов, горожане, видя, что мятеж начинает захлёбываться, не очень-то и стремились на фронт под пули и, может быть, на верную смерть. В общем, многих приходилось чуть ли не силой вытаскивать из их домов и приводить под конвоем в расположение повстанческих частей. Вполне понятно, что проку от таких вояк оказалось не очень много.