Олег Помозов - День освобождения Сибири

Отдельным эпизодом событий 20 февраля стал боевой рейд небольшого казачьего отряда под командованием есаула Анненкова из пригорода к центру Омска, на Казачью площадь, к зданию Никольского кафедрального собора. Целью данной операции являлся захват хранившегося в храме знамени, а точнее хоругви, покорителя Сибири Ермака Тимофеевича — святыни Сибирского казачьего войска. Знамя Ермака — это, конечно, отдельная и очень старая история, покрытая, как водится в таких случаях, множеством легенд и преданий, совсем, может быть, даже и не относящихся к основной теме нашего рассказа; и всё-таки, поскольку данная хоругвь является одной из главных реликвий русской Сибири, о ней конечно же необходимо сказать хотя бы несколько слов.

По классической версии, знамя для покорителей Сибири выткали и вышили соликамские монахини по заказу купцов Строгоновых, а потом передали в дар Ермаку перед началом его экспедиции за Урал. Оно представляло собой прямоугольное полотнище размером в 1 аршин на 6 с четвертью вершков (примерно 71 на 28 см) [318]. На одной стороне его был изображён святой великомученик Димитрий Солунский [319], поражающий копьём лежащего на земле татарского хана (как бы низвергал в небытие Кучума). Здесь же в верхнем правом углу находилось изображение Христа с Евангелием. На другой стороне архангел (архистратиг) Михаил на коне разил копьём чудовище, выбегающее из разрушенной мечети (символ крестового похода одной воинствующей религии против другой) [320].

После гибели Ермака Тимофеевича его боевое знамя сберегли несколько сподвижников атамана и хранили хоругвь в станице, а потом — в городе Берёзове Тобольской губернии при канцелярии местного казачьего подразделения. В результате расформирования которого и перевода местных казаков в податное сословие (1868 г.) знамя Ермака было передано по наследству Тобольскому пешему батальону и долгое время ещё находилось в городе, в местном соборе. И, несмотря на все многочисленные попытки перенести драгоценную реликвию в какой-нибудь другой, более крупный, административный центр, знамя покорителя Сибири по-прежнему оставалось в месте своего первоначального хранения. Наследники бывших казаков-первопроходцев долгое время никому не уступали этой святыни.

Однако, в конце концов, в дело вмешался сам государь-император Александр III, который в 1882 г., в честь 300-летнего юбилея покорения Сибири, распорядился присвоить 1-му полку Сибирского казачьего войска имя Ермака Тимофеевича. И в то же самое время, по ходатайству наказного атамана генерала Г.А. Колпаковского, царь повелел перенести хоругвь Ермака на вечное хранение в Омск — в столицу Сибирского казачьего войска. Так-то вот весной следующего — 1883 г. с официального согласия берёзовских «родовых казаков дружины Ермака Тимофеевича», его знамя было торжественно перевезено в Омск и определено на хранение в Никольскую войсковую казачью церковь [321]. Через семь лет на деньги, собранные по подписному листу среди сибирских казаков, для знамени изготовили бронзовый оклад и бронзовое древко, на котором, по некоторым сведениям, специально укрепили подсвечник для того, чтобы использовать знамя ещё и в качестве иконы. По воспоминаниям современников, хоругвь с древком и подсвечником стояла в Никольском соборе в левом углу у алтаря.

Теперь нам понятно, какую значительную роль в среде сибирских казаков играло знамя Ермака. Именно с его помощью Борис Анненков намеревался поднять станичников на борьбу с большевиками. Есаул Анненков в начале 1918 г. вернулся с фронта вместе со своим так называемым партизанским отрядом [322], состоявшим из нескольких казачьих сотен с приданными им лёгкими артиллерийскими орудиями. Воевал этот эскадрон на фронтах Первой мировой войны в составе I-й Сибирской казачьей дивизии. По воспоминаниям начальника штаба отряда капитана Ширкунова («Русский восток», Чита, № 71 от 26 декабря 1918 г.), после подписания большевиками перемирия с немцами и начала демобилизации армии казаки Анненкова, не желая мириться с новой властью, решили, не сдавая оружия, организованно вернуться с фронта в родную Сибирь. Путь домой оказался долгим и трудным, более того, партизанские сотни дважды, в Пензе и Самаре, принимали настоящий бой с красноармейцами и даже понёсли некоторые потери, но всё-таки благодаря налаженной дисциплине и отменной боевой выучке личного состава, а также наличию оружия (при нескольких пулемётах), ударному отряду сибирских казаков всё-таки удалось непобеждённым добраться до Омска, а потом и до своих родовых станиц.

Большинство казаков Анненкова, по версии Ширкунова, решило так: по прибытии в Сибирь оружия по-прежнему не сдавать [323]и борьбу с большевиками не прекращать. Разбившись на несколько групп, анненковцы рассредоточились в степных станицах близ Омска. Одно из таких боевых подразделений во главе с самим есаулом, по некоторым данным, располагалось в станице Захламинской. Отсюда, из глухих и заснеженных акмолинских степей, казаки начали проводить операции против красных по принципу настоящей партизанской войны.

Однако, по некоторым данным, в том числе и по самым последним, есаулу Б.В. Анненкову по прибытии с фронта удалось сохранить вокруг себя лишь весьма небольшой боевой костяк, и даже после захвата знамени Ермака численность его сподвижников увеличилась всего на два десятка добровольцев, не больше. Потом он пытался ещё организовать совместное выступление с национальными частями омского гарнизона (поляками и украинцам), но также безуспешно. Поняв, наконец, что он и его люди не в силах что-либо серьёзное противопоставить большевикам, Борис Анненков распустил по родным куреням оставшуюся часть своего отряда, а сам всего с несколькими бойцами отступил в одну из казачьих станиц Кокчетавского уезда. Сюда же было перевезено и знамя Ермака [324].

Что же касается омского «поповского бунта», то он, по сути, провалился, мало чего достигнув по своим результатам. Единственным, пожалуй, успехом февральского выступления оппозиции принято считать лишь захват знамени Ермака казаками-анненковцами, совершившими молниеносный кавалерийский рейд по Омску до самого Никольского собора и после непродолжительного боя сумевшими вырваться за пределы города и там рассеяться до времени в заснеженной степной мгле.

7 марта постановлением исполкома Омского совдепа, на основании декрета Совнаркома было всё-таки отменено преподавание закона божьего во всех светских учебных заведениях, а с 1 марта прекращалась выплата заработной платы всем педагогам данного профиля. Граждане, желавшие продолжить воспитание своих детей по предметам религиоведения, могли это делать теперь только в частном порядке и за отдельную плату.