Олег Помозов - День освобождения Сибири

Когда советская власть на территории Сибири окажется свергнута, в среде людей сведущих станет гулять шутка, что в результате переворота у власти в Сибири, по сути, должно было утвердиться правление «Закупсбыта», так как якобы именно оно, а не Сибирское правительство вынесло на своих крепких кооперативных плечах основную тяжесть всей подготовительной работы по мятежу.

Лишь в Семипалатинске поручик И.А. Зубарев-Давыдов почему-то организовывал подпольные группы по принципу «восьмёрок». Своевольничал…

В девичестве Захаровой, но в совокупности с фамилией своего весьма знаменитого мужа ставшей в Сибири не просто Гришиной, а Гришиной-Алмазовой. Впрочем, однако, Мария Александровна, что называется, и сама по себе, сделалась в конце Гражданской войны очень известной персоной, в первую очередь — в США и странах Западной Европы. А произошло это после того, как в январе-феврале 1920 г. она провела некоторое время в заключении, в тюрьме так называемого Иркутского замка, на одном этаже с также арестованным, — уже тогда бывшем верховным правителем России адмиралом А.В. Колчаком, собственно, в последние дни его жизни, и о чём опубликовала воспоминания, оказавшиеся достаточно уникальными и, можно даже сказать, единственными в своём роде.

Только этим, кстати, и ничем другим, на наш взгляд, можно объяснить и дальнейший, ещё более стремительный взлёт по служебной лестнице подполковника Гришина-Алмазова, весной 1918 г. занявшего пост начальника центрального штаба подпольных организаций Западной и Средней Сибири, а летом того же года в довершение всего ставшего командующим всей Сибирской армией в обход других не менее достойных офицеров из числа коренных сибиряков.

Однако, судя по тому, как повёл себя А.Н. Гришин-Алмазов по отношению к революционной демократии сразу же после победы антибольшевистского восстания, а также исходя из того, с какими людьми летом 1918 г. сблизился Алексей Николаевич, можно с уверенностью утверждать, что он был так же далёк от эсеровской идеологии, как и упоминавшиеся уже нами в этом же смысле «социалисты» В. Куликов и И. Михайлов.

Сказывалось относительно стабильное продовольственное благополучие Сибири.

Возможность выбиться, что называется, в люди, то есть в офицеры, у простых казаков, как правило, имелась лишь одна — посредством выдающихся ратных подвигов или каких-либо других заслуг перед отечеством и государем. Так, например, согласно одной легенде, основанной, однако, на вполне реальных событиях, отец Григория Николаевича Потанина получил офицерский чин после того, как в составе специальной экспедиции доставил в Оренбург слона. Как гласит предание, животное было очень редкой для слонов белой породы — подарок наследнику русского престола великому князю Александру Николаевичу (будущему царю-освободителю Александру II) от хана Хивы. При этом случился и тот ещё для нас примечательный факт, что во время данной экспедиции в казачьем обозе родился младенец, которого нарекли Григорием, по отцу — Николаевичем. Из Оренбурга хорунжий Потанин с молодой женой и сыном через казахские степи, покрывшиеся уже к тому времени глубокими снегами, отправился к себе домой на Иртыш. Ехали в розвальнях день и ночь, на перекладных. В одну из ночей родители, видимо, очень крепко уснули и не заметили, как выронили грудного Гришу из саней. Его хватились только на рассвете, долго искали, пока, наконец, не нашли — к великой своей радости, живым и абсолютно здоровым. Каким образом укутанный до недвижимого состояния младенец не замёрз, в течение нескольких часов пролежав в открытой степи, при жутком морозе и сильном ветре, то, как говорится, одному только богу известно… Не иначе как само проведение сохранило тогда жизнь человеку, которого ждала воистину великая судьба и подлинно народная слава.

Хутор Атаманский одно время являлся большой казачьей станицей, но после постройки Транссибирской магистрали вблизи него были возведены железнодорожные мастерские, и хутор вскоре превратился в рабочий посёлок, с весьма значительным, а точнее подавляющим, количеством пролетарского населения в нём.

Подобного рода объединения по интересам, кстати, просуществовали по всей Сибири вплоть до конца марта 1918 г., пока не вышло распоряжение правительства Центросибири (от 28 марта) о роспуске всех без исключения организаций бывших офицеров с полной конфискацией их имущества в пользу советской власти.

Помимо значительных территориальных потерь Россия обязывалась выплатить Германии и огромную денежную контрибуцию в размере 6 млрд. рублей, что в полтора раза(!), между прочим, превышало годовой бюджет страны. Ни рубля, однако, Россия официально по этому договору, как свидетельствуют некоторые источники, так и не отправила в немецкие банки. Первые транши, согласно соглашению, должны были пойти из России лишь в октябре 1918 г., а к тому времени уже в самой Германии началась демократическая революция. Старое правительство оказалось свергнуто, и все договора, заключённые с ним, в том числе и Брестский мир, советская Россия сразу же аннулировала. Здесь проявилось, без сомнения, гениальное политическое чутьё Ленина (а может быть, о скорой германской революции его предупредили члены так называемого мирового правительства, по заданию которого он, якобы действовал; сейчас разные теории имеются на сей счёт, вплоть до самых невероятных). Ведь даже в тогдашнем большевистском руководстве не все поддержали идею вождя о немедленном подписании мирного договора с Германией, и даже его «тень» — товарищ Сталин — оказался против.

Бывший директор Омской ветеринарной школы и председатель 2-го Сибирского казачьего войскового круга.

Оба были практически одногодками, а следовательно, почти однокашниками по Сибирскому кадетскому корпусу, только вот судьба у них сложилась по-разному. Лавр Корнилов после окончания корпуса самостоятельно изучил несколько восточных языков (что не так уж и сложно при хорошей памяти), намереваясь продолжить дело генерала М.Д. Скобелева и расширить границы Российской империи через Среднюю и Переднюю Азию до Индийского океана, получил академическое образование. Участвовал во многих военных конфликтах и дослужился к 48 годам до звания генерала от инфантерии (генерала армии по-современному). Ефим же Березовский звёзд с неба не хватал, всю жизнь прослужил на родных сибирских просторах, ни в одной крупной военной кампании участия не принимал и потихоньку добрался в конце своей карьерной лестницы до звания войскового старшины, то есть подполковника.