Олег Помозов - День освобождения Сибири

Вместе с тем остановить миссию уже было нельзя, и Флуг всё-таки продолжил свою кипучую деятельность, по-прежнему используя в этих целях всё еще не меркнущий авторитет Лавра Георгиевича Корнилова (о его смерти никто ещё не знал тогда в Сибири). Пробыв ровно три недели в Иркутске, Василий Егорович «со товарищи» сумел поспособствовать укреплению городской эсеровской (потенциально политически враждебной, ну что же делать) организации. Финансовая подпитка, осуществлённая при содействии Флуга, позволила несколько расширить количественный состав военизированной группировки, доведённой до размеров одного четырёхротного батальона. Во главе всей вновь созданной военной организации находился так называемый «коллектив» коалиционный, в чисто революционных традициях, орган, состоявший из четырёх молодых офицеров невысокого воинского звания, по всей видимости, членов эсеровской партии, и одного (беспартийного) кадрового штаб-офицера царской армии. Последним, предположительно, являлся полковник Эллерц-Усов, он, кстати, к концу мая, вместо прапорщика Калашникова возглавит центральный военный штаб подпольных организаций Восточной Сибири. Многие исследователи и в данном назначении усматривают руку эмиссаров Добровольческой армии, что, однако, не бесспорно.

Как раз в период пребывания делегации в Иркутске новое наступление частей атамана Семёнова достигло значительных успехов на Забайкальском фронте. Флуг, применив свои академические штабные навыки, помог иркутским подпольщикам составить план действий на случай прорыва семёновских отрядов к Кругобайкальской железной дороге. Дело в том, что правительство Центросибири, не на шутку обеспокоенное активностью мятежного казачьего атамана, предприняло ряд мер для организации обороны в районе разъезда Култук. Именно здесь находилась восточная оконечность теперь уже не действующей Кругобайкальской железной дороги [198]. С этой целью из Омска в Иркутск был вызван перешедший на службу к большевикам генерал Александр Таубе, имевший богатый опыт по строительству оборонительных сооружений.

Таким образом, в районе разъезда Култук в мае месяце появились артиллерийские редуты и брустверы, рвы и окопы, а также проводились мероприятия по подготовке к взрыву нескольких туннелей. В частности, предполагалось в случае необходимости, обрушить самый большой, последний по счёту туннель [199]под номером 39. Всё это могло создать практически не преодолимое препятствие на пути движения семёновских войск, и поэтому по настоянию генерала Флуга иркутскими подпольщиками было принято решение — нейтрализовать, насколько представится возможным, усилия большевиков по обороне разъезда Култук. Так началась активная вербовка своих сторонников из числа служащих и рабочих железной дороги, а на ближайшие к разъезду станциях Слюдянка и Маритуй в качестве инженеров удалось внедрить тайных агентов организации.

И, наконец, последнее, что удалось Флугу и его компаньонам предпринять перед отъездом из Иркутска, — это согласовать план мероприятий по организации временной власти на первые дни после изгнания большевиков из города. Было принято решение, точно такое же, заметьте, как и в Омске, что вся военная и исполнительная власть на переходный период должна будет перейти в руки главного военного начальника. Всю остальную (а точнее — оставшуюся) власть, её обозначили под достаточно неопределённым понятием — гражданское управление, планировалось передать органам местного самоуправления с советом из 3–4 уполномоченных во главе.

На этом, собственно, все дела в Иркутске вроде бы были закончены, поэтому Флуг принял решение больше не задерживаться в городе и проследовать дальше на Дальний Восток. Сначала — во Владивосток, а потом — в Харбин — туда, где, по мнению многих, на тот момент происходили наиболее важные события, призванные обеспечить организацию общесибирского антибольшевистского выступления. Однако, по злой иронии судьбы, именно в тот день, когда члены делегации в полном неведении покинул Иркутск, в Сибири началось то самое вооруженное восстание, о котором так долго договаривался с сибирскими подпольщиками корниловский генерал, но о котором он узнал только тогда, когда прибыл в Харбин, то есть почти месяц спустя. 25 мая Флуг со всей своей командой выехал с Иркутского вокзала, а 26 мая на том же самом вокзале произошёл первый реальный бой с одной из частей Чехословацкого корпуса, ознаменовавший, собственно, начало всесибирского вооруженного мятежа. (Возможно, что Флуг даже слышал, проезжая по Кругобайкалке, отдалённое эхо орудийных выстрелов.) А через неделю на просторах Сибири уже в полную силу заполыхало пламя Гражданской войны.

Члены делегации выехали из Иркутска по документам томских кооператоров, проследовали через Читу и Сретенск до Амура, потом на пароходе (так как железная дорога в этом месте была тогда, по обыкновению, размыта весенними водами) до Благовещенска, а оттуда опять на поезде до Владивостока. Здесь пути экспедиции немного разошлись. Добраться из Владивостока до Харбина прямым путём посредством железнодорожного транспорта не представлялось возможным, поскольку «младший брат» Семёнова уссурийский казачий атаман Иван Калмыков начал боевые действия против советской власти в районе станции Пограничная, временно прервав тем самым движение поездов. А дела корниловской делегации не требовали, видимо, отлагательств, так что генерал Флуг решил добраться на пароходе до Кореи, а оттуда по железной ветке, подконтрольной японцам, спокойно проследовать в Харбин. Что он и сделал, и в конце июня, а точнее 24-го числа, генерал прибыл в столицу КВЖД. А вскоре по железной дороге из Владивостока, в конце июня освобождённого от власти большевиков, благополучно добрались до Харбина и остальные члены делегации.

В Харбине в Дальневосточном комитете защиты Родины и Учредительного собрания генерал Флуг сразу же сделал доклад о состоянии сибирского подполья, заверив ведущих харбинских политиков в достаточной его боеспособности и ответственно заявив, что в случае одновременного выступления вооруженные группы Омска, Томска и Иркутска, которые он лично проинспектировал, вполне смогут продержаться собственными силами в течение не менее двух недель, что вполне будет достаточно, для того чтобы поддержать их с территории Дальнего Востока объединёнными силами русских и союзнических войск. Всё было верно, однако события к тому времени давно уже опередили и оставили далеко позади оперативные выкладки Флуга.

Когда генерал делал свой доклад перед членами Дальневосточного комитета (конец июня), войска Чехословацкого корпуса и Сибирской армии уже отвоевали у советов всю Западную и Среднюю Сибирь и вели успешное наступление — в западном направлении — на Екатеринбург, а в восточном — на Иркутск. Но ничего такого из-за отсутствия свежей оперативной информации ещё толком не знали в Харбине и поэтому продолжали жить, что называется, вчерашним днём. Генерал Флуг, этот поистине неугомонный человек, даже собрал в начале июля в среде харбинских буржуа 50 тысяч рублей и перевёл их в Иркутск на текущие нужды городской подпольной организации. Но там уже харбинские деньги оказались не нужны, в Иркутске тогда со дня на день ждали наступающие части Сибирской армии…