Олег Помозов - День освобождения Сибири

Первыми же должностными распоряжениями новый председатель Центросибири распустил все правительственные комиссариаты и создал вместо них обычные исполнительные отделы. Иностранного, а также отдела государственных имуществ, как нам удалось выяснить, среди них уже больше не значилось. Такого рода волюнтаристские, скажем так, «выходки» Яковлева пришлись явно не по душе многим в Иркутске городе, так что Николай Николаевич получил достаточно серьёзную оппозицию проводимой политике и вследствие этого даже намеревался одно время перенести все административные структуры Центросибири из Иркутска в более «родной» ему Томск, но, видимо, передумал и ограничился лишь тем, что назначил своим первым заместителем томича Фёдора Лыткина, а также распорядился, чтобы тот, в свою очередь, вызвал из Томска нескольких надёжных товарищей для усиления «пропрезидентской» политической группировки в малознакомом Иркутске. Так, в частности, в это время в Иркутск прибыл Аристарх Якимов, приятель Лыткина по томской студенческой организации большевиков. Понятно, что в наибольшей степени не сложились отношения у Николая Яковлева с бывшим и.о. председателя Центросибири Яковом Янсоном, являвшимся на тот момент, помимо всего прочего, ещё и комиссаром финансов в совнаркоме (правительстве) Сибири. По данной проблеме в силу её особой важности оргвыводы также последовали практически незамедлительно, и во главе исполнительного отдела финансов был поставлен вместо Янсона ещё один томич — Аркадий Иванов.

Якутия в первой половине 1918 г. стала единственной территорией в Сибири, в течение нескольких месяцев являвшейся абсолютно неподконтрольной советской власти. И это, даже несмотря на то, что в начале 1917 г., то есть в период свершения Февральской революции, позиции большевиков (в основном представленных ссыльнопоселенцами) были достаточно сильны в Якутии. О чём свидетельствует, например, хотя бы тот факт, что первым областным комиссаром Временного правительства в данном регионе стал большевик Г.И. Петровский [213]. Он, кстати, уже вскоре после своего назначения заявил о том, что Февральский переворот является только прологом будущих великих событий, что Россию ждёт впереди ещё и социалистическая революция. И тут он, что называется, как в воду глядел.

С другой стороны, на выбор ссыльного Григория Петровского в качестве областного правительственного комиссара повлиял ещё и тот факт, что он являлся единственным в Якутской области законно избранным членом (бывшим, конечно) IV Государственной думы. А в первые дни после победы Февральской революции появилось официальное постановление, что власть в стране перешла к Комитету той самой IV Государственной думы, так что у Временного правительства, собственно, и выбора то особого фактически не было. И только после того, как Григория Петровского в начале мая 1917 г. отозвали в Петроград по партийным делам [214], его место на посту областного комиссара занял (что явилось абсолютно логичным) представитель крупнейшей на тот момент революционной партии в России — правый эсер В.Н. Соловьёв.

Однако ни эсеры, защищавшие интересы российских крестьян-переселенцев, ни большевики и меньшевики, опиравшиеся на немногочисленных городских чернорабочих да на старателей золотых приисков (которые по большей части состояли из числа уголовных ссыльных), не имели в Якутии той социальной базы, которая могла бы обеспечить им политическое лидерство в регионе. Крестьян — главной опоры эсеров — здесь было столь же незначительное количество, как и пролетариев, к тому же сельхозпереселенцы находились в состоянии постоянной вражды с местными инородцами из-за дележа земельных угодий, что тоже в общем-то не шло на пользу дела.

Основную же часть тогдашнего электората области составляли национальные меньшинства, представители коренных кочевых, а также так называемых бродячих народов главным образом конечно же якуты, которых по последней переписи населения числилось не так уж и много, чуть больше 300 тысяч, и, тем не менее, они составляли на тот момент всё-таки титульное этническое большинство Якутской области. Вместе с тем (однако) вряд ли якуты в основной своей массе являлась приверженцами каких-либо политических движений. Сторонники главных революционных партий России (эсеров, социал-демократов, кадетов и анархистов) представлены были в основном ссыльнопоселенцами, которых имелось в Якутии что-то около полутора тысяч человек; не так уж и мало, кстати, в общем-то в процентном отношении на душу населения. К тому же они являлись людьми, как правило, хорошо образованными и имели достаточно глубокие познания в теории политической борьбы [215].

Поэтому именно ссыльнопоселенцы вполне естественным образом и возглавили революционное движение в Якутии, хотя и представляли в нём, по большому счёту, лишь собственные политические партии и интересы революционной России в целом.

Как отмечали хронисты, на первом революционном митинге в Якутске 4 марта 1917 г. слышалась главным образом якутская речь, однако создали первые органы новой власти и получили в них подавляющее преимущество по количественному составу всё-таки ссыльнопоселенцы и так называемые пришлые, в основном, конечно, русские и евреи. Так, например, в Якутском комитете общественной безопасности (ЯКОБе), главном распорядительном органе первых месяцев революции, представители национальной якутской интеллигенции получили весьма незначительное число мест, большинство же оказалось за выдвиженцами от политических партий, профсоюзных и других наспех созданных общественных организаций, а председателем комитета стал меньшевик Г.О. Охнянский. Правда, немного больше якутов в процентном отношении (двое из пяти) оказалось в комиссии, которая во второй половине дня того же

4 марта была направлена в губернское правление для того, чтобы предъявить ультиматум прежней царской администрации о сложении ею всех своих полномочий. Данные издержки и временные, так сказать, «перегибы» объяснялись, прежде всего, конечно же тем, что среди и так немногочисленной якутской интеллигенции оказалось не так уж и много людей, интересовавшихся, а тем более занимавшихся в прежние годы политикой и имевших хоть какой-то опыт в этой сфере человеческой деятельности.

Среди тех немногих выделялся в первую голову пятидесятилетний Василий Васильевич Никифоров, которого с некоторой натяжкой, конечно, но всё-таки можно, наверное, назвать якутским Потаниным или, может быть, местным Макушиным, поскольку его заслуги, в том числе и на поприще просвещения якутского народа, весьма и весьма значительны, а во многом даже и первостепенны. Что же касается политической деятельности Василия Васильевича, то она также была достаточно насыщенной и содержательной в дореволюционный период. Ёще в юности Никифоров от своих домашних учителей, политссыльных, приглашавшихся за плату его отцом, узнал о том, что такое революция и что она, собственно, может дать бесправному якутскому народу [216]. Потом, уже в более зрелом возрасте, после окончания Якутской прогимназии Василий Васильевич продолжил общение с ссыльными диссидентами (поскольку это, как правило, были весьма достойные люди да и ещё очень интересные собеседники) и всё больше и больше увлекался идеями всеобщего равенства, не только социального, но и национального, межэтнического. А в 1894–1896 г., в период его работы в составе научной экспедиции на территории родного Заполярья, Никифоров познакомился и с несколькими учёными из числа сибирских областников, которые ещё более укрепили его в стремлении поиска путей по освобождению своего народа от «цепей самодержавного рабства».