Константин Романенко - Если бы не сталинские репрессии!. Как Вождь спас СССР.

4. Военный комиссар совместно с командиром обязан оградить вверенную ему воинскую часть (соединение, управление, учреждение и пр.) от проникновения и появления в ней врагов народа, шпионов, диверсантов, вредителей, пресекая немедля и решительно всякие действия, могущие нанести вред РККА. (...)

6. Военный комиссар должен повседневно и всесторонне изучать личный состав своей части (соединения, управления, учреждения и пр.), знать настроения, нужды и запросы красноармейцев и начальствующего состава. (...)

9. Военный комиссар систематически в установлен­ном порядке информирует командира (начальника) своей части (соединения, управления, учреждения и пр.), вышестоящих комиссара и политоргана о политико-моральном состоянии части и о мерах, принятых к устранению отрицательных явлений.

10. Военный комиссар вместе с командиром (начальником) аттестует командный и начальствующий состав части (соединения, управления, учреждения и пр.) и составляет на каждого из них подробную политическую характеристику. Аттестации подписывает командир (начальник) и военком части (соединения, управления, учреждения и пр.).

Назначения и представления к назначению, к награждению и присвоению очередных военных званий, а также смещения командного и начальствующего состава производятся командиром (начальником) и военным комиссаром совместно.

11. Военный комиссар в своей деятельности руково­дствуется приказами и распоряжениями Народного комиссара обороны СССР, Политического управления РККА, а также приказами и указаниями тех военных советов, военкомов и политорганов, которым он подчинен по службе. (...)

Председатель

Центрального Исполнительного Комитета СССР

М. Калинин

Председатель Совета Народных Комиссаров СССР

В. Молотов

Секретарь Центрального Исполнительного Комитета

СССР Л. Горкин»[153].

Как следует из содержания документа, формально принятое решение регламентировало проведение в армии кардинальной реформы, чтобы на основе всеобщей аттестации командного и начальствующего состава освободить вооруженные силы от политически вредных и профессио­нально непригодных военнослужащих. В принципе такая работа могла быть осуществлена силами ПОПУПРа и политработников в войсках.

Тогда зачем Гамарнику понадобилось «пробивать» в ЦК и правительстве решение об организации новой структуры? Для чего это было нужно? Или, говоря ина­че: кому это было выгодно? Нетрудно догадаться, что с введением института комиссаров влияние Гамарника на армию возрастало многократно. Причем в лице военкомов у него появлялась возможность не только прямого и оперативного влияния на командный состав.

Теперь в его распоряжении появлялся аппарат, превышающий по составу немногочисленных сотрудников особых отделов. И, обладая таким ресурсом, начальник Политуправления имел возможность поддержать любой антиправительственный заговор — как штыками, так и пушками. Подобно тому, как «советские» генералы встали на сторону Ельцина при свержении Горбачева и расстреле Верховного Совета РСФСР.

Примечательно, что «вопрос НКО об увольнении военнослужащих» и связанные с этим проблемы Политбю­ро ЦК рассмотрело еще в конце марта (ПБ от 29.III.37 г., пр. № 47, п. 102). О том, что первоначально намечаемая чистка не имела репрессивного характера, свидетельствует приказ Ворошилова «О трудоустройстве лиц командного состава, уволенных из РККА» от 31 июля 1937 года. В нем предписывалось:

«В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 29.III.37 г. обязать обкомы, крайкомы и ЦК нацкомпартий обеспечить размещение на работу по предприятиям и учреждениям хозяйственных наркоматов лиц комначсостава, уволенных из РККА , в том числе и уволенных, как исключенных из партии по политическим мотивам.

Организовать для этой цели при облисполкомах, крайисполкомах и Совнаркомах республик особые комиссии с участием представителя Военного Совета соответствующего военного округа»[154].

То есть между решением о чистке и указанием о трудоустройстве уволенных образовалась длительная пауза, и это было обусловлено объективными причинами. Дело в том, что через шесть дней после заседания Политбю­ро, рассмотревшего «вопрос НКО», был арестован Ягода, а вскоре события вообще повернули в совершенно другое русло.

И вместо того, чтобы заниматься обеспечением уволенных из армии командиров работой, у правительства и органов госбезопасности возникла необходимость по размещению их в тюремных камерах. То, что паническое самоубийство Гамарника после ареста Фельдмана, Тухачевского, Якира и других заговорщиков имело логическую закономерность, подтверждают и недавно рассекреченные документы.

Сын бухгалтера комиссар государственной безопасности 1-го ранга Всеволод Балицкий начинал революционную деятельность как меньшевик в 1913 году. После призыва в армию он получил звание прапорщика и в феврале 1917-го был избран председателем полкового комитета 114-го запасного полка. В декабре 1918 года он был введен в состав коллегии Всеукраинской ЧК (ВУЧК) и позже работал на различных должностях в этом ведомстве.

Трудно установить, с какого времени возникла связь Гамарника с Балицким? Но когда в начале 20-х годов он занимал пост председателя Киевского губкома КП(б)У, губревкома и губисполкома, то Балицкий был заместителем председателя Центрального управления ЧК и командующим войсками ВУЧК. С сентября 1923- го он председатель ГПУ Украины, а с 31.6.1931 г. по 1934 год — заместитель председателя ОГПУ при СНК СССР. Одновременно с осени 1932-го особоуполномоченный ОГПУ на Украине, а с февраля следующего года — председатель ГПУ. С 15 июля 1934 года — нарком внутренних дел Украины.

Дача, которую «построил» себе Балицкий, сегодня находится практически в центре Киева. Она представляла собой росконое двухэтажное каменное здание, распо­ложенное в живописном парке, среди высоких деревьев и окруженное комплексом парковых мостов, беседок, скульптур и искусственных озер. Ее обустройство обош­лось государству не в один миллион рублей. Позже здесь поселился Хрущев. «Никита Сергеевич любил читать га­зету на террасе, прогуливаться по парку, обустроенному с царской роскошью, — в маленьком замке над обрывом жили медведи, по парку ходили павлины».

Однако в 1937 году Балицкому пришлось оставить и Киев, и роскошную дачу. 11 мая его перевели начальником Управления НКВД на Дальний Восток, где 7 июля арестовали. А 21-го числа записка Фриновского о заявлении Балицкого Ежову попала на стол Сталина.

«СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ

Посылаю Вам заявление арестованного Балицкого В. от 17 июля с.г.