Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Ленин это дело оценил. Но поскольку на тот момент отношения с леваками из «Вперед!» у него были не слишком хорошими, он решил основать собственную школу. Что и произошло в 1911 году во французском городке Лонжюмо, близ Парижа.

Преподаванием там занимался в том числе и Ленин. Что он там читал? Вот данные из Большой Советской Энциклопедии.

«Он прочел 56 лекций (курсы политической экономии, аграрный вопрос, теория и практика социализма в России, о материалистическом понимании истории), сделал доклад о текущем моменте и положении дел в партии, провел занятие о „Манифесте Коммунистической партии“ К. Маркса и Ф. Энгельса. Курсы лекций о рабочем законодательстве, о парламентаризме и думской социал-демократической фракции, по истории социалистического движения в Европе, о профсоюзном движении, по истории литературы и искусства, по истории РСДРП, о национальном вопросе и др.».

Как видим, учили рабочих серьезно. И ведь не только и не столько учили, сколько прививали совершенно определенное мировоззрение. Самым известным слушателем в Лонжюмо был Серго Орджоникидзе.

Кстати, преподавала в Лонжюмо и Инесса Арманд, известная тем, что была любовницей Ленина. Впрочем, ничем более она не прославилась. В советское время ее личность вызывала интерес, поскольку из Ленина лепили святого. А сейчас? У кого не было любовниц?

В 1912 году РСДРП окончательно раскололась. Примечательно, что меньшевики свою партийную кличку не любили. Они называли себя социал-демократами. А вот большевики – наоборот, взяли ее на щит. И дело не только в том, что слово происходит от «большинство». Это звучало по-русски. Недаром уже во время Гражданской войны во время крестьянских восстаний выдвигались лозунги: «Долой коммунистов, да здравствуют большевики».

В 1914 году началась война, железным молотком врезавшая по мировому левому движению. Ведь одним из главных лозунгов социалистов – не только радикальных, но и умеренных – был «солидарность трудящихся». Предполагалось, что война не нужна простым людям всех стран – и они смогут ее остановить совместными действиями. Именно такие решения принимались на конгрессах II Интернационала и в 1907 и в 1912 годах. С точки зрения практики это означало, что в случае возникновения опасности начала войны трудящиеся всех стран должны были начать массовые забастовки с требованием мира.

Но только вот ничего из этих благих затей не вышло. Как только загрохотали пушки, большинство социалистических лидеров переменили пластинку. О солидарности трудящихся как-то сразу забыли. Главным лозунгом стало – «вот разгромим врага, потом поглядим». И, разумеется, каждый выступал за победу своей страны. Забавно, что в ряды «оборонцев» влился и знакомый нам князь Кропоткин. Хотя с точки зрения анархизма Первая мировая война была просто-напросто разборкой бандитских группировок из-за передела сфер влияния, до которой простым людям дела не было. Однако Кропоткин объяснил, что, дескать, французы и русские – нации, склонные к свободе, а у немцев в крови склонность к диктатуре…

Кстати, у Ленина в начале войны были неприятности. Он находился на австрийской территории, в глубинке, где его арестовали и изъяли бумаги. Некоторое время он сидел за решеткой, потом его освободили за слабо прикрытую взятку, данную местным чиновникам, и он перебрался в нейтральную Швейцарию.

Что же касается политической ситуации, то кроме оборонцев имелось и меньшинство, оставшееся на старых позициях. 5–8 сентября 1915 года они собрали конференцию в швейцарской деревне Циммервальд. Присутствовали делегаты от России, Германии, Франции, Голландии, Швеции и Норвегии. (Заметим, что две последние страны были нейтральными.)

Самой представительной делегацией была российская. От большевиков там отметились В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев, от левого крыла меньшевиков, взявших название «интернационалисты», – Ю. О. Мартов и П. Б. Аксельрод. Сюда же прибыл и Л. Д. Троцкий, являвшийся тогда «кошкой, которая гуляет сама по себе» [53]. Подтянулся и кое-кто из эсеров. И не кто-нибудь, а знакомый нам В. М. Чернов и М. А. Натансон, считавшийся одним из патриархов партии.

Эти товарищи приняли манифест, получивший название «циммервальдовского». В нем говорилось об условиях будущего мира.

«Такой мир возможен только при осуждении всяких помыслов о насилии над правами и свободами народов. Занятие целых стран или их отдельных частей не должно вести к их насильственному присоединению. Никаких аннексий, ни открытых, ни скрытых, никаких насильственных экономических присоединений, которые вследствие неизбежно связанного с ними политического бесправия носят еще более невыносимый характер».

Однако и в этой небольшой тусовке проявились противоречия. Одни из делегатов придерживались пацифистских взглядов: «Не хотим мы воевать, не пойдем мы воевать». Но были и другие, самым заметным из которых был Ленин. Они провозгласили следующий тезис – радикальные социалисты должны действовать для поражения своейстраны. Именно тогда и появился знаменитый лозунг о «переходе империалистической войны в гражданскую».

Это течение получило название «циммервальдовской левой». Именно от него и начался III Интернационал, более известный как Коминтерн.

«Левые (Ленин и большевики – в России, К. Либкнехт, Р. Люксембург, К. Цеткин, Ф. Меринг и другие – в Германии) выступили за поражение „своего“ правительства в империалистической войне. Парадоксальный курс на одновременное поражение двух противоборствующих группировок находил логичное завершение в требовании превращения империалистической войны в войну Гражданскую. Исходя из того, что левые социал-демократы были единственными, кто сохранил верность принципам классовой борьбы и пролетарского интернационализма, они требовали ликвидации II Интернационала и создания нового Интернационала».

Всевоевавшие страны оценили это сборище резко отрицательно. В странах Антанты его сочли прогерманским, его противники, соответственно – проантантовским.

Но что касается русской эмиграции – тут была одна тонкость. К этому времени Ленин усовершенствовал теорию Маркса, окончательное оформление его взгляды получили в работе «Империализм как высшая и последняя стадия капитализма». Суть ее в том, что капиталистическое общество вышло на новый уровень, при котором все развитые страны образуют единую систему – в виде расцвета транснациональных корпораций, финансового капитала, для которого нет границ, и так далее. Соответственно, мировая война – это, говоря современным языком, «системный кризис», который может разнести всю систему. Но главное было в другом. В соответствии с «классическим» учением Маркса мировая социалистическая революция должна была начаться в одной из самых промышленно развитых стран, то есть в такой, в которой рабочие составляли бы большинство населения. Россия, в которой «пролетариат» составлял меньше 3 % жителей, на такую страну не тянула никак. А вот Ленин подошел с иной стороны. По его мнению, мировой пожар должен был разгореться в первую очередь в стране, являющейся слабым звеном в империалистической системе. А вот тут Россия как раз очень даже подходила.