Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Но идеи радиопропаганды не пропали. В конце 50-х они воплотились в жизнь на новом техническом уровне. Дело в том, что радиосвязь стремительно развивалась. Так, в обиход вошло вещание на коротких волнах. Главным преимуществом КВ является то, что при определенных условиях можно принимать вещательные станции, удаленные на огромные расстояния на достаточно маломощную аппаратуру. То есть исчезла нужда в сложных (и, соответственно, дорогих) приемниках.

С другой стороны, в начале 60-х начали широко распространяться транзисторные приемники (в просторечии – «транзисторы»). Они были компактны, к тому же у них была значительно облегчена настройка на КВ-диапазоне. (Настроиться на коротковолновую станцию на «старом» приемнике было не так-то просто.) Поскольку знаменитую «Спидолу» выпускал рижский завод VEF, то шутники говорят, что это была идеологическая диверсия прибалтов…

Западники действовали грамотно. В 1959 году была создана радиостанция «Свобода», вещающая на русском языке. Она финансировалась Конгрессом США. Радиостанция декларировала свою приверженность демократическим ценностям и выступала за права человека. Разумеется, эти самые права понимались так, как нужно было США. К примеру, о том, что творили американские солдаты во Вьетнаме, там не упоминали. Права человека нарушали только в СССР и у его сателлитов. Я думаю, вы поняли, что без эмигрантов дело не обошлось. Впоследствии появились и другие русскоязычные радиостанции. Вещание было на них организовано очень грамотно. Там не было прямой антисоветской пропаганды. Но… Говорили о том, о чем в СССР предпочитали молчать. Уже упоминавшийся

НТС имел прямое отношение к «голосам». Но главное – к эмигрантам, трудившимся на этих станциях, стала прибывать подмога…

Что же касается противодействия советской пропаганды, то оно было организовано просто отвратительно. Советские пропагандисты начисто разучились работать. Да, в общем, и идей-то каких-либо не было. Так что «вражье радио», как называли в народе передачи западных радиостанций, начали просто глушить. Но и это получалось не слишком хорошо. Так что глушение, скорее, добавляло этим радиостанциям популярности. Раз глушат – значит, что-то хотят скрыть. Впрочем, расцвет «вражьего радио» пришелся на 70-е. В эту пору идеологическая война шла откровенно «в одни ворота».

Перейдем теперь к одной из самых раскрученных фигур русской политической эмиграции всех времен – Александру Солженицыну. Из российских литераторов он на Западе известен больше, чем Лев Толстой. Среди эмигрантов, как и среди отечественных диссидентов и фрондирующей интеллигенции, вообще являлся культовой фигурой. А вот в нынешней России он прочно забыт. Либералам Солженицын перестал быть интересен, патриоты и коммунисты не простили ему того, что он натворил. Тем более что опубликованные документы о сталинских репрессиях напрочь уничтожили его репутацию «правдуруба». Вместо героического «борца с режимом» оказался обыкновенный политический спекулянт…

Начнем с «официальной» биографии. Александр Исаевич Солженицын начал как советский писатель. Он вошел в литературу в 1962 году, напечатав в журнале «Новый мир» рассказ «Один день Ивана Денисовича», в котором рассказал о своих личных лагерных впечатлениях. Он был арестован на фронте в 1945 году и получил десять лет за создание контрреволюционной организации. В переписке со школьным другом, Николаем Виткевичем, Солженицын сильно ругал Сталина.

По некоторым сведениям публикацию санкционировал сам Хрущев, у которого ее пробивал редактор «Нового мира» Александр Твардовский.

Критика приняла рассказ восторженно. И это понятно. «Один день Ивана Денисовича», даже если отвлечься от темы – это произведение, по которому можно учиться русскому литературному языку. Буквально ни слова там не добавить, ни прибавить. Потом в том же журнале вышли еще несколько рассказов, в том числе не менее знаменитый «Матренин двор».

Казалось, все начинается хорошо. В 1964 году Солженицына даже выдвинули на Ленинскую премию. Но не сложилось. А если бы? Кто знает, кто знает… Чужая душа, тем более писательская – потемки. Ведь другой талантливый писатель, Юрий Бондарев, после публикации своей повести «Берег» имел очень крупные неприятности – слишком уж правдиво писал о войне. Но обошлось – и Бондарев стал уважаемым и властями, и читателями писателем. Зато, правда, с началом перестройки угодил в опалу, потому что принципов своих менять не пожелал.

А вот у Солженицына началась черная полоса. Со времени, когда Хрущева «ушли», его и вовсе перестали печатать. И писатель уходит в крутую оппозицию. Он провозглашает знаменитый принцип «жить не по лжи»…

Но тут я закончу «житийное» изложение биографии писателя. Дело в том, что есть кое-какие факты, которые в «классическую» версию ну никак не лезут.

«Я не желаю, чтобы имя моего отца упоминалось рядом с именем подонка Солженицына!» – заявил сын Николая Виткевича, того самого, кому писал письма Александр Исаевич. Надо сказать, что Виткевич-младший имел все основания так говорить.

Вернемся назад, в лагерный период. За что посадили Солженицына? Считается, что за письма к школьному другу. Но адресат писем, тоже севший, вспоминает дело несколько иначе. По словам Виткевича, следователь показал ему написанные Солженицым показания.

«Смысл показаний моего давнего друга сводился к тому, что Виткевич, Симонян [80], Решетовская [81]по сговору с каким-то Власовым сколотили преступную группу, которая давно и регулярно занимается клеветой на руководителей партии и правительства». Упомянутый Симонян тоже видел эти показания – ему показал их следователь. По его словам, там будущий писатель утверждал: Симонян с детства внушал ему антисоветские взгляды. Кстати, Симоняна так и не посадили. А еще один «контрреволюционер», Власов, был и вовсе ни при чем. Как утверждала Наталья Решетовская, Солженицын «до кучи» пристегнул к антисоветчикам случайного попутчика, с которым познакомился в поезде. Как это называется? Сдал всех, до кого смог дотянуться.

Вообще, дело Солженицына вызывает очень много вопросов. Странное оно какое-то. Но это все мелочи. Дальше – больше. Еще в 70-е годы работники КГБ дали возможность журналисту, криминологу по основной профессии, Франку Арнау познакомиться кое с какими документами. И даже снять копии. Так вот, Арнау утверждал, что будущий нобелевский лауреат дал в лагере подписку о сотрудничестве с «кумчастью». И не просто дал подписку. По утверждениям того же Арнау, «сигнал» Солженицына позволил предотвратить в 1952 году готовящееся восстание украинских националистов в лагере в Экибастузе (Казахстан). Все перечисленные в сообщении люди были расстреляны. А Солженицына положили в лазарет и вскоре перевели в другой лагерь. Арнау, будучи криминологом, провел всесторонний анализ текста доноса – и полагает авторство Солженицына доказанным.