И Славин - Минувшее - пережитое

""Не говорите мне: он умер - он живет".

Этот стих рано угасшего поэта (Надсона. - Прим. авт.) невольно вспомнился мне, когда я узнал, что Ильи Александровича не стало. Да, он жив и будет жить долго, долго. Гроб, могила - это черта, за которой для каждого из нас начинается таинственная вечность, но у этого порога вечности подводятся итоги тому наследию, которое осталось после отшедшего. Всякий человек, уходящий в ту страну, "откуда нет пришельцев", оставляет наследие, выражающееся или в материальных ценностях, или в делах и творениях его как общественного или государственного деятеля, или писателя. Если в первом случае наследие почти всегда составляет удел тесного, узкого кружка родственников или близких, то во втором оно является достоянием не только современников почившего, но и длинного ряда следующих поколений. Именно такое достояние оставил после себя покойный Илья А-ч. Мы слишком близко стоим к почившему как к писателю, и потому время всесторонней критической оценки оставленного литературного наследия еще не настало... Но у этого гроба приходят на ум следующие мысли. В сумерках нашей обыденной, серенькой, будничной жизни по временам являются счастливые избранники, обладающие не только тонким, проникновенным знанием людей и окружающей действительности, но наделенные чудным даром рассказчика, передачи другим того, что они понимают и чувствуют. Такие люди являются верными толкователями и выразителями современности и яркими иллюстраторами как светлых, так и темных ее сторон. К таким счастливым избранникам принадлежал почивший ныне Илья А-ч. Его произведения особенно ценны и дороги нам, саратовцам, потому, что почти в каждом из них мы находим родные, дорогие нам с детства отзвуки. Эти отзвуки слышатся в описаниях родной нам природы: в описании прелестей необъятной, беспредельной степи-матушки, в рассказах о таинственном шелесте и красотах лесов, раскинувшихся на живописных берегах степных речек, о безбрежном волнующемся море колосистых полей. Неизменно верный заветам и традициям своего великого предшественника - бессмертного Тургенева - почивший умел все эти красоты претворить в слово, которое ласкает воображение, волнует душу, трогает сердце и будит ум. Такое наследие не останется "лежачим наследством": оно в живых ярких образах, созданных почившим, перейдет к тем поколениям, которые придут на смену нам... Этот венок и наше скромное слово являются лишь слабым выражением скорби о почившем.

"Не говорите мне: он умер - он живет"".

От редакции "Листка" я возложил на гроб венок.

"Дневник" также передал подробно содержание моей речи.

Ранней весной (март-апрель) 1901 г. в нашем Городском общественном банке приключился выдающийся криминал. Прослуживший в этом учреждении счетоводом и конторщиком около 12 лет Василий Петрович Хахалин произвел в директора банка С. И. Степашкина выстрел из револьвера. Пуля попала в пуговицу жилета, и это спасло Степашкина от смертельного ранения.

Причиной покушения было недовольство Хахалина сделанным правлением банка распределением дополнительной ассигновки жалованья служащим канцелярии и бухгалтерии банка. Эти дополнения Городская дума определила в размере 300 и 180 руб. в год. Хахалин считал себя вправе получить прибавку в 300 руб., а ему правление назначило 180 руб.

Степашкин отделался небольшим синяком на животе. Тем не менее все же возникло уголовное дело по обвинению Хахалина в покушении на убийство Степашкина. Когда это дело вступило в фазис решения вопроса о предании суду, то столкнулись два противоположных мнения, а именно: следует ли Хахалина предать суду Окружного суда с участием присяжных заседателей как обыкновенного партикулярного преступника или же - суду Судебной палаты с участием сословных представителей как подчиненного, покусившегося на жизнь своего начальника? Одержало верх первое мнение, и Хахалина судили присяжные заседатели.

Защищал его Кальманович. Эксперт, ружейный мастер Онезорге, дал заключение, что револьвер, из которого стрелял Хахалин, недоброкачественный и почти совершенно негодный для нанесения выстрелами из него каких-либо серьезных, а тем более смертельных повреждений. Некоторые из сослуживцев Хахалина, допрошенные на суде в качестве свидетелей, показали, что он как многолетний работник в банке заслуживал, по их мнению, увеличенной прибавки к жалованью, т.е. в размере 300 руб., и что одна из таких увеличенных прибавок была правлением назначена служащему Никитину, родному сыну товарища директора Х. Ф.

Никитина, прослужившему более короткое время, чем Хахалин. Хотя его и защищал Кальманович, вообще роковой и неудачный уголовный защитник, Хахалин был оправдан присяжными заседателями.

По протесту прокурора дело перешло в Сенат, который отменил оправдательный приговор и акт предания суду, признав, что Хахалина должна была судить Судебная палата с участием сословных представителей. Но и палата в указанном составе оправдала Хахалина, очевидно, ввиду заключения эксперта Онезорге, признав, что покушение было произведено с негодными средствами. Хотя Онезорге после суда в частной беседе говорил, что выстрелом из револьвера Хахалина (кажется, системы Нагана) можно очень скоро и успешно отправить на тот свет человека. Таким образом, выходит, что жилетная пуговица спасла не только жизнь Степашкина, но и избавила Хахалина от серьезного уголовного наказания.

Конечно, Хахалин был уволен из банка и уехал из Саратова в Закавказье, где около Батума занялся разведением субтропических растений. После смерти Степашкина и выбора на его место П. И. Шиловцева в 1909 г. Хахалин хотел вернуться в Саратов с целью опять поступить в Городской банк, но эти его попытки не увенчались успехом, и он покинул Саратов навсегда.

Дело Хахалина было одним из первых, в решении которого в качестве городского головы А. О. Немировский принимал участие сословным представителем. Если верить проникшим из совещательной комнаты слухам, Немировский настаивал на обвинении Хахалина, но остался в меньшинстве.

5

Выступая из пределов полномочий и компетенции...

Расходы управы без разрешения думы. - Чиновник-канцелярист Я. В. Иванов. - Чем бульвары и скверы "нарушили порядок". - Д. И. Малеев, главный виновник бухгалтерской разрухи. - Странности поведения городского бухгалтера. - Наличность - по подложным документам В Городской думе Немировский, благодаря содействию Н. И. Селиванова, "стародумцев" и взаимокредитчиков, заручился большинством, которое, однако, несколько дрогнуло и ослабело к концу срока его службы. Опираясь на это большинство, Немировский и городская управа нередко выступали из пределов полномочий и компетенции, указанных городовым положением и руководящими постановлениями Городской думы.