Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

У помянутая в этих тревожных выступлениях крайняя жестокость появилась на завершающем, самом отчаянном этапе вспыхнувшего крестьянского сопротивления. Учителей почти безнаказанно могли оговорить, их окружали сплетни и пересуды {57} 57 О слухах и доносах см.: Viola L. Peasant Rebels under Stalin. P. 46-66; Фицпатрик III. Сталинские крестьяне. С. 82-84, 284-292, 320-331. . Учитель Услистый старался объединить бедняков, проводил «твердую классовую линию», активно участвовал в антирелигиозных кампаниях. В отместку крестьяне обвинили его в пьянстве, присвоении школьной собственности и рукоприкладстве на уроках. Даже местный партийный секретарь поверил наговорам и добился пятилетнего тюремного срока для Услистого. Апелляции в районный суд и профсоюз не принесли результата. Когда Услистый пожаловался в Верховный суд, обнаружились «скрытые классовые мотивы» у его гонителей, и приговор отменили. В Западной области крестьяне распространяли компрометирующие Полякова слухи: будто он «подрывает авторитет педагога». Учитель Рогинский сбежал из деревни близ Костромы после того, как крестьяне засыпали жалобами на него местное начальство, а такой же поток кляуз вынудил школьных руководителей Зайцевского района снять с работы учителя Круглова. В деревне около Ижевска учительница Лобанова отвергла сексуальное посягательство одного начальника, который в отместку пустил слушок, будто она безобразно ведет уроки {58} 58 Марков Л. Самоубийство учительницы Лобановой: Письмо из Ижевска // Правда. 1929. 19 июля. С. 5; Расследование обстоятельств самоубийства учительницы Лобановой // Правда. 1929. 30 июля. С. 5; О народном просвещении. Доклад тов. А. С. Бубнова на московском областном съезде профсоюзов // Правда. 1929. 2 окт. С. 2; Правда. 1929. 22 окт. С. 3; Аболин А. 50 ран учительницы Соколовой // У Г. 1929. 9 мая. С. 5; К. Удар в спину. Там же; Лысяков П. Под огнем. С. 71; Лебедев М. Повысим роль учителя в борьбе за культурную революцию // На культурном посту. 1931. № 4. С. 42. . Учителя ничего не могли поделать с такими вроде бы безобидными наговорами и слухами, так как нуждались и в поддержке крестьян, и в защите властей. Клевета и кляузы оказались эффективным оружием, потому что подрывали авторитет учителей как в самих деревнях, так и в обществе в целом.

Если же разного рода инсинуации не приносили результата — наступал черед физического насилия. На юге России учителя слышали в свой адрес угрозы: «Убирайся немедля из деревни или разрубим тебя на куски», «Если попробуешь зарегистрировать нашу скотину, будешь убит, и советская власть тебе не поможет». Полякова сначала пытались очернить, а потом угрожали убить. В Ульяновской области учитель Мишутин подсказал представителям власти, кого из односельчан следует лишить гражданских прав. Через несколько дней произошло несколько покушений на его жизнь и поджог дома, когда он был внутри, причем двери забили досками, чтобы он не смог выйти. Две смоленские учительницы — Королькова и Смирнова — агитировали на сходе за вступление в колхоз и подверглись нападению. Узбекский учитель Жаде закрывал мечети и помогал создавать колхозы, его жестоко избила толпа с криками «спасайте веру». Милицейскому наряду, несмотря на предупредительные выстрелы, разогнать толпу удалось не сразу {59} 59 Попов Г. Продолжение «дела» Петрухиной // У Г. 1930. 18 февр. С. 2; Лебедев М. Повысим роль учителя в борьбе за культурную революцию. С. 42; Лысяков П. Под огнем. С. 72; Королев Ф. Ф. Советская школа в период социалистической индустриализации. М. , 1959. С. 123. .

На учителя могла ополчиться большая группа крестьян или даже вся деревня. В январе 1930 г. шестьсот крестьян, по большей части женщин, сорвали собрание, посвященное коллективизации, и атаковали президиум, в котором были чиновники и один учитель. В марте 1930 г. агенты НКВД на Украине сообщали, что крестьяне требуют убрать из деревни учителя, ликвидировать колхоз, вернуть все права кулакам и уволить местное начальство. В апреле 1930 г. сибирские крестьяне открыто добивались «уволить учителей Киселева и Шварца, потому что они заставляют людей голосовать за высылку [кулацких семей]» {60} 60 Raports du GPU D'Ukraine de Fevrier-Mars 1930 // Cahiers de Monde Russe. 1994. Vol. 35, No. 3. P. 550; Hughes J. Stalinism in a Russian Province. P. 97, 169; Viola L. Peasant Rebels under Stalin. P. 152. .

Некоторые учителя заплатили жизнью за свою деятельность. Учительница Разгуляева, работавшая в отдаленной сибирской деревне Мартюшево второй год, активно участвовала во всех политических кампаниях (продразверстка, борьба с кулаками, выборы сельского совета). В 1929 г., когда арестовали местного председателя сельсовета, Разгуляева поклялась увеличить темпы хлебозаготовок и заверила, что все планы к концу страды будут выполнены. Кулаки начали ей угрожать. К середине осени планы хлебозаготовок были перевыполнены. 31 октября Разгуляева дома проверяла работы учеников, ее убили выстрелом через окно. За это преступление перед судом предстали тринадцать человек, в т. ч. все члены сельсовета. Их обвинили в том, что они не защитили учительницу-активистку и тем самым не выполнили свои обязанности. На похороны пришли пятьсот человек {61} 61 Лысяков П. Под огнем. С. 71. . Согласно официальным данным, в 1928-1929 гг. погибли 150 учителей, с января по июнь 1929 г. больше 200 человек подверглись нападениям и еще сотни — угрозам, травле и преследованию {62} 62 О случаях убийства учителей см.: ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 13. Д. 158. Л. 199. См. также: Кулаки преследуют просвещенцев-общественников // Правда. 1929. 26 мая. С. 5; О народном просвещении. Доклад тов. А. С. Бубнова на московском областном съезде профсоюзов // Правда. 1929. 2 окт. С. 2; В ногу с эпохой: Памяти 14 учителей-таджиков — 213 кулацких жертв // ВМ. 1930. 16 янв. С. 1; Убийство двух учителей //ЗКП. 1931. 16 марта. С. 4; NYT. 1929. Sept. 26. Р. 10; Рахимбаев А. Подготовка педкадров для национальной школы // Просвещение национальностей. 1931. № 4-5. С. 8-9; Лебедев М. Повысим роль учителя в борьбе за культурную революцию. С. 42; Bartels D. A. , Bartels A. When the North was Red: Aboriginal Education in Soviet Siberia. Montreal, 1995. P. 42-44; Viola L. Peasant Rebels under Stalin. P. 126; Holmes L. E. The Kremlin and the Schoolhouse. P. 132. О сопротивлении школьному обучению в национальных республиках см. мою работу: Policy and Practice in «Non-Russian» Schools of the Soviet Union, 1928-1943. Unpublished paper, 2001. .

Советское правительство обещало суровую кару всем, кто нападает на учителей. В августе 1929 г. Народный комиссариат юстиции определил убийство, избиение или преследование учителей-активистов как «террористические акты», которые «противодействуют культурной, общественно полезной деятельности учителей» и которые совершаются «на почве классовой борьбы в деревне» {63} 63 На защиту советского учительства // ВМ. 1929. 9 авг. С. 2; Мержанов М. Дело было в Хумалаге // ВМ. 1929. 21 авг. С. 2; Кузин Н. П. , Колмакова Н. М. , Равкин 3. И. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. С. 264. . Преступники, подобные тем, которые напали на учительницу Соколову, строго наказывались. В 1929 г. суд Омского округа приговорил к смертной казни Глубоковского и его сына за убийство учителя Смирнова. В начале 1930 г. один кулак и его сын также были приговорены к расстрелу за покушение на учительницу-активистку Тюшену. В Москве за покушение на учителя-комсомольца Якова приговорен к смертной казни крестьянин Михин, а его сын — к пяти годам заключения. В 1931 г. крестьянина-бедняка Забарева отправили в ссылку за подготовку «террористического акта против активиста-учителя» {64} 64 РГАСПИ. Ф. 1М. Оп. 23. Д. 1188. Л. 96; Расстрел за покушение на учительницу // УГ. 1930. 25 янв. С. 1; Лысяков П. Под огнем. С. 71. .