Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Помимо этого, учителей раскулачивали за дополнительные источники дохода (например, большой сад), за то, что они держали прислугу и даже за то, что в семье двое — муж и жена — получали зарплату за работу в школе {70} 70 Нарушение правового и материального положения учительства грозит срывом всеобуча // За всеобщее обучение. 1930. № 2. С. 19. . В некоторых случаях учителей могли причислить к «враждебным элементам» только потому, что они носили очки в золотой оправе. Притеснения учителей как представителей интеллигенции не стали повсеместными, хотя центральные власти постоянно держали их в поле зрения. В 1931 г. одна комсомольская ячейка в Сибири «бойкотировала» деревенского учителя только за то, что он «носит жилетку». В газетной статье 1931 г. говорится, что из подобных случаев складывается тенденция «обвинять всех учителей и интеллигенцию во враждебных действиях, причислять их к противникам существующего строя и тому подобное». В 1932 г. Бычкова — одна из руководителей профсоюза работников просвещения — подвергла критике местные власти, заявив, что учителя как «более культурные люди, которые лучше понимают ситуацию», могут вскрыть недостатки их работы {71} 71 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 14. Д. 176. Л. 193; Без грамоты нет политики: На Пленуме Мособлисполкома и Моссовета // ВМ. 1930. 24 июня. С. 2; Всесоюзный съезд работников просвещения // Правда. 1929. 6 марта. С. 2; Ржаницын С. Комсомол и учительство // Народный учитель. 1931. № 4-5. С. 61-62; Баграшов П. Учитель на колхозной стройке. С. 18. .

Судя по этой статье, местные власти могли преследовать учителей просто за правдивые высказывания или действия. Фролова семнадцать лет учила детей, была замужем за членом партии, но лишилась всего своего имущества, включая одежду и книги, только за то, что запретила местному начальству устраивать в школе пьянки. В этом случае, как и вообще во время коллективизации, «унижения и репрессии» при раскулачивании часто были связаны со «скверными мотивами личного порядка», «сведением личных счетов», а кое-кем из местных чиновников руководила банальная корысть {72} 72 Ефремов П. В защиту сельского просвещенца. С. 17; Лебедев М. Повысим роль учителя в борьбе за культурную революцию. С. 41-44; Лицом к культурной революции: Положение учительства должно быть улучшено // Известия. 1930. 4 авг. С. 5. .

Некоторые советские чиновники куражились над школой, как хотели: помимо раскулачивания могли выгнать с работы, арестовать или просто подвергнуть унижению. На Урале учителя и его жену арестовали за отказ дать телегу для поездки за спиртным. Некоторых учителей карали за излишнюю активность. Учительницу и директора школы Л. Карант в Азербайджане поселковые чиновники обливали грязью за попытки организовать местных женщин. На учителя Семенова около Ульяновска напали после того, как он обвинил местное начальство в хищениях. В Западной области учительница Зайцева «указала на зампредсельсовета как на недоимщика по мясозаготовкам». В отместку — иногда угрожая, иногда подпаивая — крестьян заставили подписать петицию с требованием уволить Зайцеву. Со ссылкой на этот документ, свидетельствующий об «общественном недовольстве», Зайцеву потом уволили с работы, попутно обвинив в «социально чуждом происхождении». Когда в Ленинградской области две учительницы — Звонова и Прохоренкова — пожаловались в газету на местного руководителя, он в отместку перестал снабжать их продуктами, выселил из занимаемых домов и домогался их, когда они приходили в сельсовет {73} 73 Кулаки преследуют просвещенцев-общественников // Правда. 1929. 26 мая. С. 5; БР. 1931. 2 сент. С. 3; Жуковский Ф. , Ковальков В. На защиту правового и материального положения учителя. С. 14; Нарушение правового и материального положения учительства грозит срывом всеобуча. С. 19; За ленинское отношение к учителю // В помощь учителю (Ленинград). 1933. № 1-2. С. 52. .

Увольнения часто происходили, потому что власти стремились избавиться от беспокойных учителей-активистов {74} 74 Лицом к культурной революции // Известия. 1930. 4 авг. С. 5. . Дорого обошелся энтузиазм во время коллективизации уральскому учителю Думченко. Он попал под прицел секретаря местной парторганизации, который бездоказательно заявил:

«Кто коммуну организовал? Учитель Думченко. Кто ее идеологией руководил? Думченко. Кто сам Думченко? Бывший белогвардеец, антисоветский деятель. Поэтому коммуна “Искра” — антисоветская организация и антикоммуна. Предлагаю лжекоммуну “Искра” разогнать, а учителя Думченко с работы снять».

Судя по этому случаю, политиканства на школьном фронте хватало с избытком: учителя-активиста могли в любой момент объявить «антисоветской личностью» {75} 75 Лысяков П. Под огнем. С. 71. . Иногда убийцами и гонителями учителей руководили более сложные мотивы. В начале 1931 г. Екатерину Си-ницыну и ее мужа Трофима Синицына — оба учителя — застрелили у них дома, их семилетний сын остался жив, спрятавшись у соседей. В убийстве обвинили Белова, сына кулака, но и члена партии, учившегося в московской коммунистической академии. В ходе расследования выяснилось, что Синицыны отличались особым рвением во время коллективизации, тогда как Белов откровенно выступал против колхозов. После похорон учителя ближайших школ подписали петицию с просьбой защитить их от «бешеных вылазок классового врага» {76} 76 Убийство двух учителей // ЗКП. 1931. 16 марта. С. 4; Рожков И. Выстрел кулацкого последыша // ЗКП. 1931. 20 марта. С. 3. .

В начале 1930 г., во время самого драматического этапа коллективизации и раскулачивания, власти совсем перестали обращать внимание на учителей. При внезапной перемене политического курса сельским учителям всегда приходилось несладко. В постановлении ЦК ВКП(б) 14 марта 1930 г. «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» говорилось, что учителям требуется особая защита. В частности, Центральный комитет объявил, что, хотя кулаки и те, кто лишен каких-то прав (лишенцы), не могут вступать в колхозы, следует делать исключения для членов семей «сельских учителей и учительниц», как и для солдат, которые доказали свою преданность советской власти {77} 77 О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении. Всем ЦК нацреспублик, всем краевым, областным, окружным и районным комитетам партии // Известия. 1930. 15 марта. С. 1. . ЦК партии уравнял сельских учителей с военными и такой своей заботой породил вопрос: вполне ли полагались власти на военную силу в случае крестьянских волнений {78} 78 Von Hagen M. Soldiers in the Proletarian Dictatorship: From Defending the Revolution to Building Socialism // Russia in the Era of NEP. Explorations in Soviet Society and Culture / Ed. S. Fitzpatrick, A. Rabinowitch, R. Stites. Bloomington, 1991. P. 168. ?

Услышав такой сигнал сверху, засуетилось и московское педагогическое начальство. Журнал Наркомпроса «За всеобщее обучение» сообщил, что ущемление прав учителей «перешло все пределы»; П. Ефремов осудил «вопиющие безобразные меры» по отношению к учителям; чиновник московского отдела образования С. Любимова подвергла критике «нелепости» с раскулачиванием и «небрежное, бестактное отношение к учителям»; член ЦК партии Сырцов осудил «позорный и жестокий произвол» в отношении учителей, который стал обычной практикой в деревне. 3 августа 1930 г. советское правительство осудило чиновников за потакание «грубейшим нарушениям» прав учителей, особенно в случаях, когда эти учителя поддерживали коллективизацию. Двумя днями позже работники Наркомпроса докладывали: «Несмотря на категорические распоряжения из центра, продолжаются массовые политические чистки, увольнения и лишение гражданских прав» {79} 79 Ефремов П. В защиту сельского просвещенца. С. 16; Нарушение правового и материального положения учительства грозит срывом всеобуча. С. 19; Любимова С. Всеобщее обязательное начальное обучение // Правда. 1930. 6 июля. С. 6; Улучшить материально-правовое положение сельского учительства // Правда. 1930. 5 авг. С. 5; Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа. Сб. документов 1917-1973 гг. М. , 1973. С. 457-458; Holmes L. E. The Kremlin and the Schoolhouse. P. 132. .