Е. Томас Юинг - Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Демографические вопросы также привлекали внимание исследователей школы, особенно во времена социальных преобразований и политических перемен. В советской историографии дискуссии о «педагогических кадрах» строились вокруг таких тем, как возраст, опыт, социальное происхождение и членство в партии и комсомоле, но тендерные вопросы оставались на периферии {308} 308 Веселов В. Р. Идеологическая работа партии среди учительской интеллигенции… С. 67-68; Веселов В. Р. Учительство — активная сила культурной революции в деревне. С. 55-70; Медынский Е. Н. Народное образование в СССР. С. 83, 157. . В западных исследованиях школы для осмысления нарастающей и неравномерной «профессионализации» также использовались статистические данные о возрастном, половом составе учителей и их социальном происхождении. Учителей втягивали в политику, их труд ценился на вес золота, поэтому ответы на вопрос «кто будет учить?» долго оставались ключевыми при исследовании истории советской школы {309} 309 Murname R. et al. Who Will Teach?; Grant G. , Murray С Teaching in America; Bergen B. Only a Schoolmaster. P. 1-21. .

Исходя из вышесказанного интересно еще раз вернуться к судьбе Матвеевой. В 1930-е гг. она в меньшей степени, чем ее молодые недоброжелатели, представляла советское учительство. В 1931 г., например, учителей старше 50 лет было меньше 5%, менее 10% имели педагогический стаж больше 25 лет и менее 15% вышли из рабочих или были детьми рабочих. Но она была фигурой характерной: более 80% учителей не были членами партии и комсомольцами и приблизительно 60% учителей были женщинами {310} 310 Труд в СССР. М. , 1932. С. 105-108. . Хотя Матвееву нельзя назвать типичным учителем того времени, ее история помогает сформулировать проблемы, возникшие в результате демографических изменений. В то время в школу приходило все больше молодежи, и травля Матвеевой позволила советскому руководству напомнить местным властям о необходимости защищать педагогов, особенно опытных и с «правильным» социальным происхождением, которые добровольно соглашались работать в отдаленных школах. На том, что она женщина, никто внимания не заострял, а значит, и обществу, и власти было не важно, как меняется соотношение мужчин и женщин, как перераспределяется ответственность между ними. Демографические изменения не влияют на самосознание учителей и их значимость, но меняют атмосферу, в которой они работают и в которой действуют власти. Таким образом, демографические перемены вместе с политикой и практической работой во многом определяли формирование учительского корпуса в эпоху сталинизма.

Осенью 1930 г., при развертывании всеобуча, 28% всех учителей и 84% тех, кто работал первый год, были моложе 22 лет. Через два года 36% всех учителей были моложе 23 лет. За два года доля учителей старше 30 лет уменьшилась с 49 до 44%, а доля учителей старше 50 лет не изменилась (5%). Учительский состав сельской школы был моложе городской, а начальной — моложе средней, самую же юную когорту всегда составляли учителя начальной сельской школы [33] В 1933 г. моложе 23 лет были 48% учителей начальной школы и 29% учителей средней школы в сельской местности, 23% учителей начальной школы и 11% учителей средней школы в городе. Труд в СССР. 1932. С. 108; Кадры просвещения. С. 68-69; 162-163, 200-201. . Хватало и совсем молоденьких. В Северном крае в 1931 г. почти трети учителей не было даже 16 лет. В 1933 г. в начальной школе было 5% учителей моложе 17 лет и 15% 18-19-летних. В Сибири «хватало» 16-17-летних учителей. В Ленинграде в 1936 г. городские школы называли «детскими садами», так много в них было совсем юных учителей {311} 311 ГА РФ. Ф. 2306. Оп. 70. Д. 2543. Л. 61; Культурное строительство на Севере. С. 68-69; Лаврентьев. О школе, учителе и культуре // Дальневосточный учитель. 1934. № 1-2. С. 3; Выкорчевать до конца болезненные явления в школе // Просвещение Сибири. 1934. № 8-9. С. 4-5; Holmes L. Е. Stalin's School. P. 41-42. .

Приход молодежи означал, что все больше учителей имели маленький опыт работы. В период с 1930 по 1933 г. приблизительно 20% всех учителей отработали лишь свой первый год. Сообщения с мест подтверждают тотальную неопытность учителей: в Сибири больше половины учителей начальной школы составляли новички, на Дальнем Востоке тех, кто проработал больше года, называли «старожилами», а в Чечне Айшат Абаеву считали «старой учительницей» после трех полных лет работы, хотя ей только исполнилось 17 лет. Менее опытные учителя заполняли сельские школы, а более опытные приходили в школы в крупных городах. В 1930 г. примерно 50% московских и ленинградских учителей имели дореволюционный стаж, а меньше 8% работали первый год; для всех советских учителей — соответственно 33 и 20% {312} 312 ГА РФ. Ф. 5462. Оп. 14. Д. 176. Л. 132-133; Декадник штурма ликвидации прорывов всеобуча: Архангельск начал учебный год с прорывов // ПС. 1931. 2 сент. С. 2; Кадры просвещения. С. 68-69; Бычков Г. По Каратузовскому району // Просвещение Сибири. 1932. № 13-15. С. 83; Баусс. За качество национальной школы // Просвещение национальностей. 1932. № 8-9. С. 44-45; Труд в СССР. 1932. С. 105; Львов К. И. Ровесницы Октября. С. 45; Орлова Е. Десять лет социально-культурного строительства на севере ДВК // Советский Север. 1935. № 3-4. С. 53. .

К концу десятилетия, однако, положение стабилизировалось. Многие учителя оставались в школе, и, следовательно, меньше каждый год приходило новых. Доля «первогодок» уменьшилась с 20% в 1930 г. до 12% в 1935 г., в то время как доля учителей со стажем от одного до трех лет выросла с 20 до 29%. Местная статистика эти данные подтверждает. В 1933-1935 гг. доля «первогодок» в начальной школе Западной Сибири упала с 29 до 15%, в Восточной Сибири — с 27 до 14%, в Западной области — с почти 25 до менее чем 10% и в Узбекистане — с 30 до 17%. На Дальнем Востоке в ходе развертывания всеобуча — с 1933 по 1934 г. — доля учителей-«первогодок» выросла с 21 до 40% и упала до менее чем 15% в 1935 г. {313} 313 НА РАО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 55. Л. 6; Труд в СССР. 1932. С. 105; Жургенев. Культурный фронт Узбекистана // Просвещение национальностей. 1932. № 5-6. С. 21-22; Макаров И. Всеобуч в цифрах // На культурном посту. 1935. № 8. С. 18-22; Лаврентьев. О школе, учителе и культуре. С. 3; Шмелев В. На высоту новых задач // Дальневосточный учитель. 1935. № 4-5. С. 27; Кадры просвещения. С. 68-69, 154-155, 162-163; Культурное строительство СССР: 1935. М. , 1936. С. 60.

Меньше 5 лет …… 55% — 50%

5-10 лет …… 14% — 27%

11-25 лет …… 26% — 18%

Больше 25 лет …… 5% — 5%

Сокращение доли учителей со стажем меньше 5 лет показывает, что «новички» оставались в школе дольше, а судя по преобладанию тех, у кого стаж был от 5 до 10 лет, многие из начавших преподавать в первой половине десятилетия остались до его конца [34] Судя по этим цифрам, больше 3 / 4 работавших в 1932 г. учителей остались в школе к 1938 г. (514 тыс. с пятилетним и более стажем составили 84% от 615 тыс. учителей, работавших в школе в 1932 г. ). Конечно, эти подсчеты не вполне точны, потому что некоторые учителя с более чем пятилетним стажем могли вернуться в школу после 1932 г. В одном районе под Владимиром в 1937 г. 168 учителей с пятилетним и более стажем составляли больше 90% от общего числа учителей пятью годами раньше — еще одно свидетельство стабилизации. НА РАО. Ф. И. Оп. 1. Д. 172. Л. 21-22. .