Асылбек Бисенбаев - Не вместе: Россия и страны Центральной Азии

Пресловутая «страновая специфика» в Центральной Азии является региональной болезнью правящих авторитарных режимов, исключающих возможность конституционной смены власти. На деле вся специфика заключается не в отторжении идеи и практики демократии обществом, а в подавлении общества авторитарными режимами.

Сложившиеся в Центральной Азии однопартийные авторитарные режимы, по мнению правящей элиты, наиболее адекватны местным традициям, соответствуют восточной ментальности народов. Однопартийная система, по их мнению, позволяет преодолеть разобщенность общества, предотвратить политизацию этничности и конфессий, консолидировать нации в развитии экономики и политической системы, реализации различных социальных программ. Естественно, и оппозиция нужна. Ее существование является показателем демократичности государственной системы. Но обязанность этой оппозиции – критиковать отдельные недостатки, а не всю систему. Более того, она должны быть «системной», то есть встроенной в авторитарную систему отношений и занимающей отведенное место.

И в этом также нет ничего нового. Руководители современной Центральной Азии повторяют те же доводы, что приводили лидеры стран третьего мира. Например, президент Египта Насер был убежденным противником плюрализма, а многопартийность расценивалась им как синоним нестабильности. Египетский писатель Тауфик аль-Хаким, убежденный либерал, вспоминал, как в период принятия Национальной хартии (май 1962 года) он через своих друзей высказал Насеру мысль о целесообразности создания в стране двух партий – умеренной и радикальной, с тем чтобы «ослабить давление масс», снять «непосильную ношу ответственности» с президента, «правящего единолично». В ответ Г. А. Насер выразил опасение, что подобный шаг «мог бы вызвать противоборство в стране, замедлить ее движение, основной же заботой каждой партии станет уничтожение конкурента». [96]

Но даже доминирующие или правящие партии в Центральной Азии не являются в реальности политическими институтами. Ни одна партия, «правящая» в государствах региона, не имеет права на самостоятельные политические действия, кадровые назначения даже в собственном аппарате, не может производить и реализовать собственную программу или политические установки. На деле такие партии являются довеском к институтам исполнительной власти и согласовывают все свои действия с ними. Вместо задуманной политической организации, связующей лидера с массами, появляется еще одна бюрократическая структура. Тем более, что сами партии в Центральной Азии создаются правительством, в то время как однопартийные диктатуры в XX веке в других странах создавались партиями.

Несмотря на государственное происхождение «правящих партий», они вполне укладываются в классификацию, предложенную М. Дюверже. «Единственная партия имеет тенденцию превращаться в клиентелу диктатора, связанную с ним теми привилегиями, которыми пользуются ее члены…» Партийная дисциплина, обожествление вождя и широко принятое здесь самовосхваление весьма быстро приводят к изоляции членов партии от масс, и они начинают скрывать их подлинные настроения. К тому же необходимость «угождать» всем иерархическим инстанциям обязывает искажать истину по мере передачи от одной инстанции к другой, заменяя ее вымышленными сведениями, которые можно было бы выдать за мнение низов». [97]

Мы можем считать правильным применение к Центральной Азии утверждения М. Дюверже о том, что «однопартийность – естественное следствие марксистской доктрины и политического строя Советского Союза». [98]

Опыт стран третьего мира показал, что существование однопартийных авторитарных режимов вовсе не гарантирует социальный и экономический прогресс, демократию и права человека. Все они привели свои страны к экономическому краху, гражданским войнам и столкновениям, катастрофическому падению уровня жизни. Даже советские ученые в период Перестройки были вынуждены признать, что «большинство стран, придерживающихся в настоящее время социалистической ориентации или вступивших на этот путь временно в недавнем прошлом, относится к числу наиболее отсталых в социально-экономическом отношении. [99]В этой череде – Эфиопия, Ангола, Ливия, Вьетнам, Бирма и многие другие.

В длительном споре о зависимости демократии и свободного предпринимательства можно согласиться с одним фактом: диктаторы редко приветствуют свободные рыночные отношения. Бирма, Куба, Ливия, Северная Корея и Зимбабве – страны с наименее свободной экономикой по данным «Индекса экономической свободы 2008», выпущенного «Уолл стрит джорнэл» и «Фондом наследия». «Концентрированная власть такого рода, который позволяет выжить этим политическим системам, предполагает централизованную, командную экономику, которая вознаграждает приверженцев данного режима и наказывает всех остальных». [100]

Успех демократизации в значительной, но не в определяющей мере зависит от внешнего фактора. Не секрет, что Восточная Европа, Прибалтика своим быстрым продвижением к демократическим ценностям во многом обязаны зарубежной поддержке. Многочисленные западные институты, оппозиционные лидеры, получившие европейское или американское образование, волонтеры способствовали интенсивному заполнению политического пространства идеями прозрачных и справедливых выборов, защиты прав человека, ответственности политиков и государства перед обществом, формирования объединений граждан, свободной прессы и многого другого.

Восточные республики не имели такой широкой поддержки. В начале 90-х годов XX века основным локомотивом демократизации в постсоветском пространстве должна была стать Россия. Здесь были сосредоточены основные демократические силы, интеллектуалы и институты, свободная пресса. Но именно здесь была сильная консервативная тенденция. Несмотря на все усилия и поддержку деятельности Бориса Ельцина президентами США Джорджем Бушем-старшим и Биллом Клинтоном, а также странами ЕС произошли расстрел российского парламента, недемократическая передача власти, подавление политической оппозиции, неправедная приватизация и многое другое. И вместо демократических уроков Россия преподала странам Центральной Азии навыки авторитаризма.

В то же время американская сторона все более настойчиво призывала руководство стран Центральной Азии ликвидировать репрессивный характер их политических режимов, ускорить демократические реформы и выполнить обязательства в сфере соблюдения прав человека. Императивом в Стратегии национальной безопасности США названа «поддержка демократии и личных свобод в России, государствах, образованных на территории бывшего СССР, и странах Восточной Европы. Успех этих демократических преобразований повышает нашу безопасность. Он является лучшим ответом агрессивному национализму и этнической ненависти, которые проявились после окончания холодной войны. Нигде успех демократических преобразований не является… более важным, чем в этих странах». Речь вовсе не идет о немедленном установлении демократических режимов, как это иногда трактуется. «Это потребует усилий нескольких поколений. Здесь будут иметь место ошибки, и даже откаты назад, как это уже бывало во многих странах в ходе исторического развития. Однако до тех пор, пока эти государства будут продолжать свое движение к демократии и уважать права своего и других народов, своих национальных меньшинств и соседей, мы будем настойчиво их поддерживать». [101]