Альберт Манфред (Отв. редактор) - История Франции

В книге «Государственные максимы, или Политическое завещание» [179] Cardinal de Richelieu. Testament politique. Paris, 1947. Ришелье изложил основы своей политики. Книга эта была опубликована лишь после его смерти, и многими историками ее подлинность оспаривалась, но, несомненно, она отражает подлинные мысли самого Ришелье. Хотя в своей государственной деятельности он следовал всегда голосу практики и подчас круто менял курс в зависимости от обстоятельств, от внутреннего и международного соотношения сил, Ришелье сумел здесь обобщить некоторые ее линии и придать ей видимость наперед продуманного плана.

Ришелье говорит в этом «Политическом завещании»: «Моей первой целью было величие короля, моей второй целью было могущество королевства» [180] Ibid., p. 90. . Если можно сомневаться в буквальном смысле первого, то могущество абсолютистской власти он действительно стремился утвердить всеми доступными способами, как и внешнюю силу Франции.

Одну из главных своих задач Ришелье видел в обеспечении первенствующего положения дворянства перед поднимающейся буржуазией. Дворянин по происхождению, он явно хотел перевеса дворянства, которому искренне сочувствовал и которое в своем огромном большинстве видело в его политике свою политику. Но королевский двор, выражая интересы дворянства, играл роль как бы воспитателя дворянского класса. Отсюда два положения Ришелье: с одной стороны, пишет он, «богатство и гордость одних [буржуа, чиновников] подавляют бедность других [дворян] — богатых лишь доблестью…» [181] Ibid., p. 218. , а с другой — «очень распространенный недостаток лиц, родившихся в этом сословии [дворянском], — что они применяют к народу насилие» [182] Ibid., p. 219. . Право на насилие Ришелье хотел бы резервировать только за государственным аппаратом монархии.

«Право» же дворян и монархии эксплуатировать народные массы Ришелье не только постулирует, но даже обосновывает психологически: «Если бы народ чересчур благоденствовал, было бы невозможно удержать его в границах его обязанностей…» [183] Ibid., р. 253. . Народ для Ришелье — это «мул, который, привыкнув к нагрузке, портится от долгого отдыха больше, чем от работы» [184] Ibid., р 254. . Правда, он тут же добавляет, что работа эта должна быть пропорциональной силам мула-народа; но это относилось уже к области благих (и невыполнимых) пожеланий. Практика же взимания невероятных податей и поборов прикрыта у Ришелье теорией гармонии интересов короля и народа. «Можно утверждать, что суммы, извлекаемые королем у народа, к нему же и возвращаются; народ их авансирует, чтобы получить их обратно в виде пользования своим покоем и своим имуществом, что не может быть ему обеспечено, если он не будет способствовать сохранению государства» [185] Ibidem. .

Одной из неотложных задач, стоявших перед центральной властью после победы католицизма над реформационным движением во Франции, была ликвидация гугенотской республики на юге страны, ставшей чем-то вроде «государства в государстве». Правительство еще не имело для этого достаточных сил. Хотя, по мнению Ришелье, государь должен заботиться о спасении душ своих подданных, «осторожность не позволяет королям прибегать к рискованным мерам, могущим выполоть доброе зерно при желании выполоть плевелы» [186] Ibid., p. 323. . Правительство Людовика XIII не покушалось на религиозные чувства гугенотов, однако оно обрушилось на их политический сепаратизм, на их военно-партийную организацию во главе с герцогом Роганом. Военные действия против гугенотов, длившиеся восемь лет (1620–1628), завершились взятием их основного оплота, города-порта Ла-Рошели; в 1629 г. были ликвидированы последние очаги сопротивления гугенотов в горных районах Лангедока. Их крепости были частью разрушены, частью отобраны, им было запрещено держать свои гарнизоны. Но со своей стороны по соглашению в Але (Лангедок) правительство опубликовало так называемый эдикт милости, подтверждавший Нантский эдикт в смысле гарантирования гугенотам религиозной свободы.

Наряду с этим правительство приняло самые решительные меры, чтобы подчинить себе непокорных аристократов, хотя бы и правоверных католиков. Замки феодалов были срыты и снесены, под страхом смертной казни были запрещены дуэли между дворянами, и в назидание всем был даже казнен особо дерзкий и непослушный бреттер, дуэлянт Бутвиль, хотя смелостью его Ришелье лично и восхищался. Правительство с чрезвычайной подозрительностью и жестокостью подавляло всякую попытку противостоять ему, объявляя такие попытки «заговором». По мнению Ришелье, «бич, являющийся символом правосудия, никогда не должен оставаться праздным» [187] Cardinal de Richelieu. Testament politique, p. 341. . Карательная политика пренебрегала даже законами судопроизводства, установленными той же государственной властью. «Если во время разбора обыкновенных дел суд требует бесспорных доказательств, — писал Ришелье, — совсем иначе в делах, касающихся государства; в таких случаях то, что вытекает из основательных догадок, должно иногда считаться за ясные доказательства» [188] Ibid., p 343, 344. . Поэтому Ришелье рекомендует начинать с применения закона, а потом уже искать доказательства вины.

Проводниками и исполнителями решений правительства на местах все больше и больше становятся интенданты, назначаемые центральной властью из числа преданных ей и всецело от нее зависящих чиновников. Их исходная задача — обеспечить поступление налогов из провинций в казну. Они окончательно оттесняют на второй план прежние местные органы управления и суда: провинциальные штаты (в некоторых областях Франции), провинциальные парламенты, различные судебно-финансовые палаты, губернаторов с их военно-полицейским аппаратом, муниципалитеты, опиравшиеся на поквартальную «буржуазную стражу» в городах. Впрочем, эти местные власти обычно не отстаивали свои устаревшие привилегии, а сотрудничали с интендантами провинций и с правительством.

В самом аппарате центральной власти все больше выдвигаются государственные секретари (министры) и все уменьшается значение принцев крови, герцогов и пэров: они по-прежнему входили в так называемый «большой Королевский совет», но все по-настоящему важные дела государства вершились «малым Королевским советом», который и был настоящим рабочим правительством. Именно к нему стекались донесения интендантов, он отправлял на места полновластных инспекторов (maitres de requetes), он, во главе со своим председателем Ришелье, был подлинной сильной властью.

Ришелье боролся против любых попыток противостоять королевской власти. При Ришелье у парламентов было отнято право письменных ремонтрансов, и подчас правительство прибегало к насильственному выкупу должностей тех или иных неугодных ему членов парламента; некоторых из них отправляли в изгнание или в тюрьму.