Альберт Манфред(Отв.редактор) - История Франции т. 2

Через четыре дня после официального объявления войны Маркс в воззвании Генерального Совета Интернационала от 23 июля 1870 г. предсказал неизбежность близкого крушения бонапартистской империи. «Чем бы ни кончилась война Луи Бонапарта с Пруссией, — похоронный звон по Второй империи уже прозвучал в Париже», — гласило воззвание. Назвав войну оборонительной для немецких государств, Маркс вместе с тем разоблачал провокационную роль Пруссии, реакционность и агрессивность ее господствующих классов и от имени Генерального совета предупреждал немецкий рабочий класс, что если он «допустит, чтобы данная война потеряла свой чисто оборонительный характер и выродилась в войну против французского народа, — тогда и победа и поражение будут одинаково гибельны» [548] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 3, 4. .

Французское командование во главе с Наполеоном III (на время его пребывания в армии в качестве главнокомандующего императрица Евгения была объявлена регентшей) делало ставку на молниеносную войну, диктовавшуюся военными и политическими соображениями. К ведению затяжной, регулярной кампании французская армия не была подготовлена: прусская армия обладала численным превосходством и более высокими боевыми качествами. Затяжная война была, кроме того, чревата политическими осложнениями, так как народ Франции, согласно донесениям агентов Второй империи, не хотел войны. Если, далее, учесть, что Франция вступала в войну, не имея союзников, и что только первые победы французского оружия могли побудить Австрию и Италию выступить на ее стороне, то станет тем более понятным почему правительство Наполеона III ориентировалось исключительно на стремительное вторжение французских войск в пределы Германии и на создание в самом начале войны военного преимущества для Франции. Это облегчалось особенностями французской кадровой системы, позволявшими завершить мобилизацию гораздо раньше, чем прусская система ландвера, и воспрепятствовать благодаря этому соединению северогерманских войск с южногерманскими.

Но для успешного осуществления такого плана требовалась полная подготовленность к ведению молниеносной, наступательной кампании. Между тем уже первые дни после объявления войны показали, что военный план французского командования не мог быть реализован. Французская армия не выступила ни 20 июля, согласно первоначальному плану, ни 29 июля, в день, когда прибывший накануне в Мец Наполеон III, взявший на себя главное командование, намеревался переправить войска через границу. Вследствие беспорядочной, запоздалой мобилизации необходимые для вторжения боевые силы не были своевременно подтянуты к границе, а те численно недостаточные силы, которые были здесь сосредоточены, не были обеспечены ни походным снаряжением, ни боеприпасами, ни провиантом. Беспорядок и путаница, царившие на железных дорогах, усугубляли положение. Вынужденная задержка с началом военных действий существенно изменила положение дел в пользу немцев. «Пожалуй, можно сказать, что армия Второй империи до сих пор терпела поражения от самой же Второй империи» [549] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 21. , — справедливо писал в эти дни Энгельс.

Упустив благоприятный момент для наступления, французское командование было вынуждено перейти к непредусмотренной им оборонительной войне против первоклассной для того времени прусской армии. Немецкое командование, выигравшее время для переброски своих войск к границе и для сосредоточения их на намеченных позициях, 4 августа само перешло в наступление, атаковав линию Виссамбура в Эльзасе, — один из наиболее слабых пунктов французской обороны. Вследствие плохой организации разведки французская вторая дивизия под командованием генерала Абеля Дуэ — единственная дивизия, противостоявшая здесь немцам, — была застигнута врасплох. Не получив подкрепления из-за разобщенности французских войск, растянутых на 70 миль вдоль франко-германской границы, она одна героически сражалась против трех армейских корпусов немцев и отступила только после того, как нанесла численно более чем в пять раз превосходившему ее противнику значительные потери. В бою был убит генерал Абель Дуэ. Храбрость французских солдат в этом первом серьезном столкновении была впоследствии отмечена даже главнокомандующим прусской армии фельдмаршалом Мольтке [550] Н. Moltke. Geschichte des deutsch-franzosischen Krieges von 1870–1871. Berlin, 1891, S. 13. .

Несмотря на старания французского правительства скрыть от населения истинное положение вещей, слух о поражении просочился 5 августа в Париж, который пришел в крайнее возбуждение. «Если в течение 24 часов население не получит сообщения о победе, то неизвестно, до каких крайностей оно способно будет дойти» [551] A. Darimon. Les cent seize sous le Second empire. Paris, 1874, p. 408. , — записал в этот день парижский публицист Альфред Даримон. И действительно, 6 августа Париж облетел слух о крупной победе, одержанной первым корпусом Рейнской армии под командованием маршала Мак-Магона у Верта (Эльзас). Этот ложный слух, пущенный не без ведома правительства биржевыми воротилами Парижа, был к вечеру опровергнут поступившими сведениями о поражении Мак-Магона. В тот же день, 6 августа, на границе Лотарингии у Форбаха понес крупное поражение генерал Фроссар, командовавший вторым корпусом Рейнской армии. Оба сражения были проиграны, несмотря на отвагу и стойкость французских солдат.

В результате трех первых поражений французской армии немцы оккупировали часть Эльзаса и Лотарингии.

Сражения 4 и 6 августа воочию показали, что французская армия, все еще сохранявшая за собой до начала войны славу первоклассной армии, «в час испытания, — как писал Энгельс, — … не могла противопоставить неприятелю ничего, кроме славных традиций и врожденной храбрости солдат» [552] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 99. . А этого одного было недостаточно для успешного ведения войны.

Многочисленными антиправительственными манифестациями ответили 7 августа народные массы Парижа и ряда провинциальных центров на известие о поражениях предыдущего дня. В разных районах столицы происходили столкновения манифестантов с жандармерией и правительственными войсками. Раздавались требования низложения Наполеона III и провозглашения республики. «В Париже чувствовалось… дыхание революции» [553] J. Р. Т. Bury. Gambetta and the National Defence. London, [1936], p. 42. .

Однако народные манифестации носили стихийный характер. Их никто не организовал, никто не возглавил. Рабочие Парижа в результате преследований были в это время лишены своих признанных вождей. «Наши французские секции разгромлены, самые испытанные люди либо бежали, либо заключены в тюрьму» [554] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 33, стр. 115. , — писал Маркс 2 августа 1870 г. И. -Ф. Беккеру. По этой причине не были использованы благоприятно сложившиеся 7 августа обстоятельства для свержения империи: в правительственных кругах царили замешательство и растерянность после получения депеши генерального штаба о поражениях 6 августа. По свидетельству одного из бонапартистских журналистов, «город в течение двух часов оставался без власти. Министры метались растерянные… На бульварах гудели толпы народа. В префектуре растерянность была еще большая, чем в министерстве внутренних дел… Полицейские и жандармерия… не получали никаких распоряжений, никаких инструкций» [555] Цит. по: A. Ranc. Sous l'Empire Faris, 1872, p. 156. .