Альберт Манфред(Отв.редактор) - История Франции т. 2

Между тем развитие революции немедленно столкнуло Временное правительство с этими вопросами. Февральская революция, вызвав у буржуазии страх перед революционными устремлениями рабочего класса, породила биржевую, банковскую и денежную панику [410] «Aspects de la crise et de ia depression de l'economic franchise an milieu du XIX siecle. 1848–1851. Etudes sous la direction de E. Labrousse». Paris, 1956. . Эта паника не могла не подействовать на буржуазный кредит, на все производство и обращение. Маркс отмечал, что «революционный кризис усилил кризис торговый» [411] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 20. . Обострило течение экономического кризиса и намеренное свертывание промышленниками производства с целью противостоять требованиям рабочих и бороться с ними посредством искусственного увеличения безработицы, вместе с тем провоцируя рабочие массы на выступления против республики. Лилльские фабриканты Туссен, Шартрио, Дютуа уволили в марте 1848 г. половину своих рабочих, в Руане предприниматели в знак протеста против установленных комиссаром Временного правительства новых ставок заработной платы закрывали предприятия, либо переводили их на сокращенную неделю [412] «Aspects de la crise…», p. 120, 157, 183 и др. .

В результате углубления экономического кризиса государственные финансы быстро пришли в полное расстройство. Вкладчики изымали свои вклады из банков и сберегательных касс, многие банки обанкротились. Угроза банкротства нависла над главной цитаделью финансовой аристократии — Французским банком. Его акции упали в цене на 1/ 4, толпы людей повсюду осаждали кассы банка, требуя обмена его банкнот на звонкую монету.

Все обстоятельства позволяли Временному правительству осуществить революционные мероприятия в отношении банковской и налоговой системы, доставшейся республике в наследство от Июльской монархии, и одним ударом подорвать позиции финансовой аристократии. Опасаясь таких мер, некоторые финансисты предпочитали советовать правительству приостановить уплату процентов по государственным займам и принудить богатейших парижских капиталистов «добровольно» подписаться на новый заем.

Но Временное правительство и его министры финансов — банкир Гудшо и вскоре сменивший его Гарнье-Пажес — решительно отвергли всякое посягательство на капиталы крупных собственников и банкиров. В этом стремлении спасти от банкротства финансовую аристократию ярко проявилась политическая немощь буржуазных республиканцев и здесь же сказалась теснейшая связь торговой и промышленной буржуазии с банковским капиталом, придававшая всему французскому капитализму того времени резко выраженные ростовщические черты.

Для успокоения держателей государственных займов правительство досрочно выплатило им очередные проценты. Банкноты Французского банка были объявлены обязательными к приему населением по их нарицательной стоимости вместо звонкой монеты, Частные провинциальные банки были подчинены Французскому банку и превращены в его отделения, что еще более усиливало зависимость мелкой буржуазии от финансовой аристократии. Для получения от Французского банка ссуды правительство отдало ему в залог государственные леса.

И тем не менее правительство не получило от буржуазии ожидаемой финансовой помощи. Выпущенный новый «национальный» государственный 5 %-ный заем провалился, едва собрав по подписке 400 тыс. фр. Только трудящиеся вручили Временному правительству свои добровольные патриотические пожертвования на сумму в 1 млн. фр., собранные по крохам, путем отчислений рабочими однодневного заработка и пожертвований государству женами и дочерьми рабочих своих свадебных подарков и украшений. Веря в искренность намерений Временного правительства, парижские рабочие изъявили готовность «пожертвовать республике три месяца голода» и терпеливо дожидаться в течение этого срока обещанного решения социального вопроса.

Парализованное боязнью всякого посягательства на интересы капиталистов, Временное правительство в поисках выхода из острой финансовой нужды пошло по пути увеличения налогового обложения мелких собственников. Тяготы экономического и финансового кризиса были переложены на них. Самым пагубным для революции и республики было принятое 17 марта Временным правительством по предложению Гарнье-Пажеса решение увеличить на один год на 45 % все прямые налоги, падающие на земельных собственников. Новый 45-сантимный налог (каждый франк старых налогов увеличивался на 45 сантимов) падал своей тяжестью главным образом на плечи миллионов мелких и парцелльных крестьян.

Негодование крестьянства по поводу добавочного 45-сантимного налога было тем более сильным, что февральская революция взметнула волну крестьянских надежд на улучшение своей участи. Революция развязала новую активность крестьян в борьбе против помещиков, землевладельческой буржуазии и ростовщиков Начиная с февральских дней этими движениями были охвачены многие районы мелкого земледелия и половнической аренды в департаментах центральной, восточной, западной и южной Франции [413] A. Soboul. La question paysanne en 1848. — «La Pensee»,1948, N 18, 19, 20 (русск. пер.: A. Собуль. Из истории великой буржуазной революции 1789–1794 годов и революции 1848 года во Франции. М., 1960). . С криками «Да здравствует свобода, да здравствует республика!» крестьяне лесных районов явочным порядком восстанавливали право пользования государственными и помещичьими лесами. Крестьянская беднота повсюду принялась восстанавливать старинное право использования общинных угодий и бывших общинных земель. В Эльзасе и в районах Верхней Гаронны и Верхних Пиренеев вскоре после февральской революции вспыхнула крестьянская жакерия, расправлявшаяся с ненавистными кровососами-ростовщиками. В районах крупного помещичьего и буржуазного землевладения крестьяне отказывались платить высокие арендные платежи за землю.

Новый 45 — сантимный налог не только клал конец этим крестьянским надеждам, он посеял в крестьянстве ненависть к республике, которая лишь ухудшила их положение. Крупные землевладельцы, монархисты и клерикалы умело использовали недовольство и возмущение крестьян. С помощью католического духовенства они натравливали крестьян на парижскую демократию и рабочий класс, клеветнически обвиняя их в том, будто они-то и заставили правительство ввести 45-сантимный налог, чтобы за счет сельского населения содержать «парижских бездельников».

В действительности же парижские революционные рабочие и демократы всего решительнее протестовали против 45-сантимного налога на крестьян. Наибольшую тревогу по поводу этого налога проявило бланкистское Центральное республиканское общество. «Мы считали это мероприятие смертным приговором республике», — вспоминал впоследствии Бланки. Его клуб принял резолюцию, выдвигавшую требование о возврате крупными землевладельцами-дворянами «эмигрантского миллиарда» 1825 г.