С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Главнокомандующий сумел в короткий срок не только передать необходимые правительству данные о повреждениях кораблей, но и обезопасить информацию от возможных искажений. Действительно, в донесениях Киммеля о потерях нет «избыточности информации», которая бы затрудняла её восприятие; все фактические неточности его данных вызваны объективными причинами и на текущем этапе изучения проблемы (декабрь 1941 г.) не могли быть устранены. Следовательно, оценки Киммелем потерь имеют более высокое информационное качество, чем оценки действий японских ударных сил, особенно подводных лодок. Это напрямую отразилось на последующих отчётах американских военных, которые берут за основу данные Киммеля, и послевоенной историографии.

Видно, что и в вопросе о потерях информация Киммеля оказала на американских военных самое существенное влияние. Следовательно, по всем трём главным аспектам восприятия атаки Пёрл-Харбор (действия подводных лодок, действия самолётов, нанесённый ущерб) определяющими были оценки адмирала Киммеля.

Более подробный, основанный на более широком круге источников отчёт адмирала Нимица не оказал такого влияния на формирование у военных США представлений о нападении на Гавайи. Это позволяет говорить о том, что за годы войны версия Киммеля утвердилась в сознании, по крайней мере, представителей ВМС. Возможно, поэтому в ходе работы Объединённой комиссии Конгресса (уже после войны) были сделаны попытки пересмотра оценок Киммеля с целью утвердить новый взгляд на Пёрл-Харбор, доказывающий большую вину Киммеля и Шорта, а сделать это, когда все важнейшие доклады основываются на его данных, достаточно тяжело. Итак, видно, что образ Пёрл-Харбора, созданный адмиралом Киммелем, не только воздействовал на формирование оценок у других офицеров, но и сохранил своё влияние после войны, причём как на военных, так и на общественность.

Учитывая всё это, можно утверждать, что восприятие американскими военными нападения на Пёрл-Харбор было обусловлено следующими факторами: 1) непосредственное участие (или неучастие) в описываемых событиях [662]; 2) источниковая база докладов; 3) личностные особенности. При этом такой, казалось бы, значимый элемент, как служебное и должностное положение, фактически нивелируется, если речь идёт об офицерах, – содержание и стиль доклада определяет не этот, а три вышеназванных фактора. Поэтому наиболее приемлемой является классификация интересующих нас докладов по видовому признаку: 1) восприятие нападения, отражённое в боевых донесениях; 2) оценки, содержащиеся в итоговых отчётах следственных комиссий; 3) оценки в иных официальных докладах. Такая классификация позволяет не только сравнить модели восприятия, но и проследить их эволюцию; и там, где возможно, – выявить систему взаимоотношения документов, а стало быть, и оценок американскими военными нападения на Пёрл-Харбор.

Можно заключить, что массовое появление периодизаций нападения в отчётах американских военных обусловлено специфическими особенностями восприятия атаки, «традиции» которого заложил отчёт адмирала Киммеля.

Разделение нападения на фазы – первая попытка американских военных проанализировать атаку. И если для Киммеля периодизация являлась важным приёмом борьбы за свою точку зрения, прямой попыткой оправдаться, то в последующих отчётах она выступает лишь как элемент систематизации информации о ходе атаки. При сравнительном анализе периодизаций видны моменты, которые больше всего отразились в сознании военных, и важнейшие из них восходят к периодизации Киммеля, тем самым большинство военных США в своих документах (даже не зная об этом) прямо или косвенно оправдывают действия Киммеля.

Совершенно по другой схеме строились американскими военными оценки других японских операций периода декабря 1941 г., где не требовалось с помощью периодизации снижать степень ответственности за поражения. Так, в случае с оценкой высокой результативности первого налёта на Филиппины генерал Макартур в отчёте прямо указывает: «Когда враг, с подавляющей силой, напал на Филиппины, относительно слабые американские ВВС (менее чем 150 самолетов, что совершенно недостаточно для боевой службы), не смогли остановить его» [663].

Акцентирование внимание на превосходстве Японии в кораблях и самолётах было одной из характерных черт в оценках Филиппинской операции американскими военными, которые указывали, что японские силы состояли из лёгкого авианосца «Рюдзе», двух линейных крейсеров («Конго», «Харуна»), восьми тяжёлых крейсеров («Такао», «Атаго», «Тёкай», «Майя», «Асигара», «Нати», «Хагуро», «Мьеко»), четырёх лёгких крейсеров («Натори», «Нака», «Нагара», «Дзинцу»), четырёх авиатранспортов и гидроавиатранспортов, 38 эскадренных миноносцев, 12 минных заградителей, 22 тральщиков и сторожевых судов, 141 транспорта [664]. Воздушную поддержку Силам вторжения оказывала 11 авиафлотилия вице-адмирала Цукахары Нисидзо [665]. Под его командованием были собраны авиакорпуса «Такао», «Тайнань», «Каноя», «Токо», 1-й, 3-й, 101-й, в которых числилось 184 истребителя А6М «Zero» 120 бомбардировщиков «Betty» и 72 бомбардировщика «Nell», кроме того, 24 летающие лодки Н6К «Mavis» [666]. Всего 376 самолётов [667]. Защищал Филиппинский архипелаг Азиатский флот США адмирала Т. Харта в составе 3 крейсеров (один тяжёлый – «Хьюстон» и два лёгких – «Бойс», «Марблхэм»), 12 эскадренных миноносцев, 2 авиатранспортов, 6 канонерских лодок, 29 подводных лодок, различных вспомогательных судов [668]и примерно 182 самолёта [669]. Таким образом, оценивая состав сил противников перед началом Филиппинской операции, американские военные всячески подчёркивали превосходство Японии, особенно в кораблях. В качестве вспомогательного фактора генерал Макартур выделил «развитую сеть шпионажа, которая позволила японцам определить наиболее важные цели» [670]. Видно, что в самом начале процесс создания оценок сражений адмирал Киммель и генерал Макартур оказались в прямо противоположной ситуации: командующему Тихоокеанским флотом требовалось широким набором методов если не полностью снять с себя ответственность за поражение, то снизить степень данной ответственности: генералу для этого достаточно было заявить о «подавляющем превосходстве врага».

При таком подходе американские военные делали особый акцент на результатах первого налёта японской авиации на Филиппины. Как сообщали авторы комиссии по изучению стратегических бомбардировок США аэродром Кларкфилд атаковало 34 истребителя и 54 бомбардировщика, а аэродром Николос – 54 бомбардировщика и 50 истребителей [671]. Адмирал Шерман признаёт, что японские самолёты действовали очень успешно – от американской авиации осталось 17 тяжёлых бомбардировщиков и 70 истребителей [672], т. е. было уничтожено или серьёзно повреждено более сотни машин [673]. Исходя из этих примерных данных, можно констатировать, что и на Филиппинских аэродромах было уничтожено более 50 % самолётов, что обеспечило главное требование для дальнейшего успешного развития операции – японская авиация завоевала господство в воздухе. Однако в силу определяющего влияния отчётов Макартура подобный провал не был официально поставлен в вину генералу, что наложило свой отпечаток и на послевоенные оценки Филиппинской операции.