С. Буранок - Война на Тихом океане и общество США (1941–1945)

Такое восприятие событий 7 декабря сохранится достаточно долго – 24 января 1942 г. в докладе комиссии Робертса по расследованию нападения на Пёрл-Храбор указано: «Утреннее нападение 7 декабря 1941 было комбинированным авианалётом и атакой субмарин острова Оаху, обстрелом острова Мидуэй и воздушной атакой и обстрелом острова Уэйк» [756].

Итак, первая особенность восприятия характера нападения 7 декабря – это его оценка как комбинированной операции. Следовательно, образ Пёрл-Харбора начал формироваться в сознании не отдельно, а лишь как часть более сложного образа «японского удара». Распространение этого изначального образа в первый день войны легко проследить от сообщений военных и политиков через СМИ к рядовым гражданам.

Относительно хода атаки Пёрл-Харбора, американские газеты в первый день войны могли сообщить только самые общие моменты, с минимумом деталей. Благодаря радиосообщениям и конференции пресс-секретаря Белого Дома Стива Эрли журналистам стало сразу известно время начала налёта. Так, «Chillicothe Constitution Tribune» указывает в передовице, со ссылкой на Токио: «Японские бомбардировщики в 7.35 по Гавайскому времени совершили налёт на Гонолулу» [757]. Названый здесь вариант времени нападения не единственный в американской прессе. В техасской газете «Paris News» сообщалось, со ссылкой на агентство «Ассошиэйтед пресс», что первая атака была около 8.00 [758]. В алабамской «Aniston Star» было написано 7 декабря, что японский налёт произошёл в 7.45 по местному времени [759].

Ни одно из рассмотренных изданий не объясняло такое расхождение во времени. Просто в одной газете публиковался один или даже несколько вариантов начала нападения. А журналисты из «Chillicothe Constitution Tribune» опубликовали на первой полосе сразу все три варианта.

Более оригинальная ситуация сложилась со временем окончания японского нападения. В большинстве газет оно не указывалось совсем. Но было и исключение – канзасское издание «Emporia Gazette» информировала: «Атака закончилась в 9.25 утра, и продолжалась 1 час 15 минут» [760]. Это очень странное заявление, так как чуть ранее эта же газета сообщала о времени начала нападения – это 8.00. Все эти детали, неточности и особенности так и остались незамеченными гражданами и политиками, а на следующий день – 8 декабря – ушли с первых полос, освободив место для наиболее актуальных проблем: реакция на нападение в мире, материальные и людские потери, выступление президента Рузвельта.

Однако основная информация, естественно, была почерпнута из официальных источников, поэтому материалы прессы акцентируют внимание читателей на тех моментах, упоминание которых необходимо правительству США: всячески подчёркивается неожиданность и подлость атаки. Важно отметить, что благодаря дозированной информации, представленной на пресс-конференции в Белом Доме и в военных заявлениях, в американской прессе 7 декабря не наблюдается состояние шока, о котором пишут исследователи.

Эта тенденция прослеживается в выступлении Рузвельта в 13.00 8 декабря 1941 г. Необходимо учитывать, что послание Конгрессу было создано до публикации материалов о войне в газетах, следовательно, реакция военно-политического руководства США на сообщения прессы будет позже – в «Беседе у камина» 9 декабря. Тем не менее в выступлении 8 декабря затрагиваются практически те же вопросы, что и в прессе, что не удивительно, так как основную информацию для журналистов дали официальные заявления Белого Дома [761].

Важной особенностью выступления была попытка отвлечь внимание граждан от основной атаки (на Пёрл-Харбор), причинившей наибольшие жертвы: Рузвельт перечислил, помимо Гавайских островов, ещё 7 объектов, которые были атакованы японскими вооружёнными силами. Это – корабли в районе между Гонолулу и Сан-Франциско; Малайя; Гонконг; Гуам; Филиппины; Уэйк; Мидуэй [762]. Такой ход мог на какое-то время избавить администрацию от вопросов, почему нападение на Пёрл-Харбор стало неожиданностью и повлекло такие крупные потери? Ведь было атаковано множество баз и островов, а сокрытие истинных масштабов поражения позволяло администрации избежать «неудобных» вопросов. Такая же тенденция прослеживается в первых коммюнике военно-морского министерства: о Пёрл-Харборе впервые упоминается в связи с расследованием Нокса 15 декабря, а до этого сообщения от 11–14 декабря были посвящены атакам японцев на острова Уэйк (больше всего сообщений), Мидуэй и Лусон [763].

Американский исследователь Г. Стелцнер очень точно подчеркнул, что «Рузвельт использует прошедшее и настоящее время, когда говорит в настоящем, о настоящем и обращаясь к настоящему. Будущее противопоставлено прошлому, и между этими двумя полюсами шкалы противопоставлены друг другу «добро» и «зло» [764]. Как нам кажется, здесь важно отметить, что Рузвельт противопоставлял не просто «плохое прошлое» «доброму будущему», а указывал на неправильный прошлый внешнеполитический курс США, который сделал возможным появление «зла». Для подтверждения этого и перечисляются президентом 7 объектов японского нападения, причём каждое отдельным предложением, с особым «подчёркиванием» каждого интонацией при устном выступлении. Именно это внешнеполитическое противопоставление было направлено на подрыв позиций изоляционистов в Конгрессе, прямо заявляя, кто, помимо японского правительства, виноват в распространении зла.

Ещё одним убедительным доводом звучит следующая фраза: «Мы навсегда запомним, как враг напал на нас» [765]. Здесь явно подразумевается и другое: «Мы навсегда запомним, что враг напал на нас». Таким образом, снова указывается вина агрессора, вина Японии, а США предстают в виде жертвы. На этих же принципах построена и резолюция Конгресса: «Правительство Японии совершило неспровоцированные акты войны против правительства и народа США» [766].

Реакцию граждан США на нападение и речь Рузвельта историки описывают традиционными формулировками: отмечают шоковое состояние населения; появление общей цели для всего общества; преодоление межпартийной борьбы ради победы [767]. Для периодической печати выступление Рузвельта дало чёткие ориентиры, которых следовало придерживаться при освещении войны. Основные положения речи были восприняты и интерпретированы не всегда в нужном для руководства страны ключе. Однако упомянутого историками шока не наблюдается. Общество по-прежнему оставалось в неведении относительно причинённого ущерба, поэтому Пёрл-Харбор воспринимался не как катастрофа, а как одно из многих «подлых» японских нападений, проведённых 7 декабря.

Практически идентичная ситуация наблюдается и 8 декабря. Большинство заголовков говорили о войне и «о внезапном и беспричинном нападении японцев». Это даже не обсуждалось. Это воспринималось как истина: «Японцы сначала бомбят, а потом объявляют США и Британии войну», – писала «Chicago Daily Tribune» [768]. То же повторяли «Los Angeles Times» и «New York Times»: «Атаки предшествовали декларации об объявлении войны»; «Гавайи подверглись нападению без формального объявления войны» [769]. И каждая из данных влиятельных газет подчёркивала взаимосвязь Пёрл-Харбора и атак на Филиппины, Уэйк, Гонконг. Но события на Гавайях описываются журналистами наиболее полно, как первоочередная новость, СМИ чётко демонстрируют второстепенный характер всех других операций, кроме нападения на о. Оаху. Однако здесь ярко видно, как на общественное сознание повлияли события 7 декабря [770]. Президент это учтёт в своей речи и верно заметит: «Факты вчерашнего дня говорят сами за себя» [771].