Дэниэл Брук - История городов будущего

В конечном итоге во всех градостроительных проектах современного Мумбая – будь то Hiranandani Gardens, эстакада имени Раджива Ганди или перепланировка района Принцесс-стрит – больше всего удручает то, насколько они неамбициозны. В Пудуне на самом деле впечатляют не небоскребы, которые в сегодняшнем мире встречаются на каждом шагу, но лучшая на планете инфраструктура для общественного и личного транспорта. В городах Америки или Европы поразительны не квартиры по несколько миллионов долларов – в Мумбае таких тоже предостаточно – а то, что там можно пить воду из-под крана. Неокапиталистический Мумбай предлагает огромный выбор элитного жилья и корпоративных офисов, но никакого реалистичного плана обеспечения всех своих жителей доступом к канализации у города нет. В период реформ из общественного сознания напрочь исчезло представление о государственных инвестициях. Реконструкция того или иного района представляет собой несколько примыкающих друг к другу частных строительных проектов; зеленые зоны – это теперь не общественные парки, а частные газоны вокруг жилых домов. Современный город, воспринимаемый как массив принадлежащих кому-то участков, вернулся к тому состоянию, которое было характерно для него в эпоху Британской Ост-Индской компании. При всей бьющей через край энергии тогдашнего Бомбея, французский путешественник Луи Руссле, посетивший его в начале 1860-х годов, писал: «Бомбей нельзя назвать настоящим городом. Это скорее скопление многолюдных поселений, расположенных неподалеку друг от друга на одном острове, который и дал им общее имя» 34.

В 2003 году был опубликован доклад консалтинговой фирмы McKinsey & Company, подготовленный по заказу бизнес-группы Bombay First. Вокруг документа, озаглавленного «Видение Мумбая: как создать город мирового уровня», сразу же разгорелись споры – особенно из-за высказанного в нем предположения, что если Мумбай хочет вернуться к устойчивому росту, он должен брать пример с Шанхая. Индийские ученые мужи и интеллектуалы разгромили доклад как пример пропаганды авторитаризма. Они в один голос твердили, что демократические традиции Индии никогда не позволят применить там опыт города, который при всем своем великолепии был построен по указке компартии. Аналитики из McKinsey задели чувствительную струну извечного индийско-китайского соперничества, поэтому другой предложенной ими модели городского развития – Кливленда в американском штате Огайо – почти никто не заметил. В докладе же было черным по белому написано, что Мумбаю стоит изучить «усилия двух городов, достигших мирового уровня развития, – Кливленда и Шанхая» 35. Наряду с небоскребами Пудуна, там воспевались кливлендские проекты реконструкции набережной и старого делового центра.

Спустя всего несколько месяцев после публикации доклада McKinsey, Статистическое управление США объявило Кливленд самым бедным городом Америки, где почти треть населения живет на доходы ниже прожиточного минимума 36. При всех достоинствах своих институций – среди которых авторитетная городская клиника и знаменитый на весь мир симфонический оркестр – и стабильности демократического управления, Кливленд оказался не способен обеспечить собственному населению должный уровень жизни. По-настоящему пугающая перспектива для Мумбая как финансового центра стабильной демократии состоит в том, что он станет городом, где учреждения мирового класса огорожены высокими заборами, за которыми прозябает в нищете большая часть его населения. Мумбаю грозит не то, что он вслед за Шанхаем променяет эффективность на авторитаризм, но то, что, утратив стремление быть urbs prima in Indis , он согласится с ролью «Кливленда Востока».

Подобно тому как данные американской статистики шокировали Кливленд, сведения Индийского бюро переписи населения, обнародованные в 2011 году, ошеломили Мумбай: выяснилось, что население рукотворного острова снижается 37. Хотя в целом по территории города мумбайцев по-прежнему становится все больше, миграционные волны перестали доходить до центра. Возможно, в индийской провинции наконец прознали, что блестящие образы Мумбая, так хорошо знакомые им по болливудским фильмам, плохо сочетаются с реалиями мегаполиса трущоб.

Данные 2011 года напомнили о ситуации времен Раджа, когда перепись 1901 года тоже показала заметное снижение численности населения острова. Тогда британские власти оперативно отреагировали разработкой комплекса городских преобразований, направленных на то, чтобы привести urbs prima в соответствие с требованиями нового века, – и тем самым заложили фундамент для возобновления роста. Нынешние правители Мумбая ничего подобного пока не предложили. Однако снижение миграции действительно дает городу шанс разобраться, каким ему быть в XXI столетии. Огромных средств, циркулирующих в городской экономике, вполне хватит для реализации этих планов, если только их кто-нибудь наконец подготовит.

Даже сегодня, когда Мумбай не в лучшей форме, сама идея города по-прежнему сильна. Вся Южная Азия все еще видит в нем символ современности, космополитизма и вовлеченности в мировые процессы – как положительные, так и негативные, как показали террористические акты 2008 года. Это была не просто атака на горожан; исламские радикалы нанесли скоординированные удары по самой городской ткани Мумбая, выбрав своей целью его основные достопримечательности, в том числе вокзал Чхатрапати Шиваджи и отель Taj Mahal. Примечательно, что их не заинтересовало ни одно из сооружений эпохи реформ, вроде высоток Imperial Towers или эстакады имени Раджива Ганди. Эти скучные утилитарные проекты до такой степени не выражают амбиции и смысл города, что террористы даже побрезговали их взрывать. Но сам Мумбай – и его идея – по-прежнему является их целью. Благодаря своей уникальной истории Мумбай с давних пор отмечен печатью величия. Вопрос только в том, сможет ли мегаполис заново стать кузницей индийского будущего и встанет ли urbs prima in Indis вровень со своей великой судьбой.

Вид с вершины небоскреба Burj Khalifa. © Михаэль Карри

Когда в 1981 году в результате тяжелого инсульта шейх Рашид выбыл из игры, дело превращения Дубая из регионального центра в мегаполис мирового масштаба продолжили его наследники, самым деятельным из которых оказался его третий сын, 31-летний шейх Мохаммед. Еще в 1970-х большинство жителей Дубая были приезжими, но под руководством Мохаммеда Дубай окончательно стал городом иммигрантов, которые теперь составляют 96 % населения 1. Доверившись своей мечте, Мохаммед смог превратить Дубай в апофеоз современности, сделать его земным шаром в миниатюре.