Валентин Сахаров - На распутье

Аргументируя свой вывод о зависимости темпов роста промышленности от темпов роста сельского хозяйства, Бухарин пытается опереться на опыт развития капиталистических стран, однако весь опыт развития капитализма в XIX–XX вв. свидетельствует против его вывода 48. Если бы темпы развития промышленности всегда следовали за темпами развитием сельского хозяйства, то никакой индустриализации быть не могло бы никогда и ни у кого! Индустриализация как раз и предполагает опережающие темпы роста промышленности по сравнению с темпами роста сельского хозяйства.

Конечно, хорошо, если индустрия поднимается на быстро растущем сельском хозяйстве. А если такого роста нет или он не скоро будет обеспечен? Следовало ли в этом случае смириться с низкими темпами развития промышленности и оставить надежды на создание современной индустрии? Можно при этом развить сельское хозяйство и удерживать достигнутые темпы его роста в течение длительного времени, используя только, или в основном, импортную технику, которую удастся закупить на средства, полученные от экспорта сельхозпродукции? И неужели другие факторы, например спрос на промышленные продукты, не влияют на темпы, размеры и продолжительность роста промышленности? И откажутся ли капиталистические страны от войны против СССР до тех пор, пока его сельское хозяйство создаст условия для развития его промышленности и пока она сама разовьётся? Нет аргументированных ответов у Н. И. Бухарина на эти вопросы!!!! Их заменяет его убеждённость в собственной правоте.

Связь процессов роста промышленности и сельского хозяйства очевидна. Она взаимна. Говорить об односторонней зависимости темпов развития промышленности от темпов развития сельского хозяйства, значит, искажать реальность. Бухарин, на наш взгляд, недопустимо упрощает её. Придавая своему выводу силу исторической закономерности, он пытался создать базу как для критики своих оппонентов, так и для выстраивания собственной программы развития промышленности, сельского хозяйства и их отраслей, программы строительства социализма «отсталого типа» на базе развития и использования частноиндивидуалистических стимулов и частной инициативы единоличного мелкобуржуазного крестьянства.

Если быстрое развитие промышленности возможно только на основе быстроразвивающегося сельского хозяйства, писал Бухарин, то «это предполагает возможность быстрого реального накопления в сельском хозяйстве» (с. 345–346). Но для этого в него необходимо направить дополнительные средства. Взять их можно только из индустрии. Свою позицию Н. И. Бухарин подкрепляет соответствующими положениями резолюции XV съезда ВКП(б) «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства», в которых ставилась задача развёртывании промышленности, и при этом говорилось о необходимости проявлять осторожность и взвешенность при подходе к вопросам планирования, в частности, развития лёгкой и тяжёлой промышленности, а также сельского хозяйства 49 (с. 357). Н. И. Бухарин пытался использовать эти оговорки для обоснования фактического отказа от основных установок XV съезда.

Своё предложение он формулирует так: опираясь на сельское хозяйство и продавая его продукцию, заработать валюту купить на неё импортное оборудование. Затем, используя промышленный импорт, развивать свою тяжёлую промышленность, «постепенно эмансипироваться от зависимости по линии оборудования», становиться на свои ноги, не отвергая при этом международных экономических связей (с. 353–354). Но эти расчёты наталкивались на его же оценку возможностей существующего сельского хозяйства обеспечить необходимые размеры экспорта зерна. Оценивая (на основе опыта хлебозаготовок 1926/27 г.) возможности деревни обеспечить за счёт импорта зерна своё собственное развитие, он утверждает, что «хлеба у нас производится вообще мало», что количество «хлеба в стране не растет» (с. 351). Н. И. Бухарин не давал ответа на вопрос о том, как он думал при таком состоянии производства зерна обеспечить финансами (валюта – для покупки техники, рубли для кредитования крестьян) хотя бы только само сельское хозяйство импортной техникой (трактора и др.) в необходимых масштабах.

Более того, в его рассуждениях не найти даже намёка на то страшное положение, в котором находилось сельское хозяйство. В докладе «О работе в деревне» XV съезду ВКП(б) В. М. Молотов говорил, в частности: «У нас примерно 24 миллиона мелких крестьянских хозяйств… оказывается, что в 8 миллионах наиболее слабых крестьянских хозяйств даже применение лошади сейчас не рентабельно… не окупается полностью… Если взять применение сельскохозяйственных машин – получается то же самое. Даже хороший плуг в некоторой части хозяйств не окупает себя целиком, не говоря уже о том, он недоступен для наиболее слабых хозяйств, а сельскохозяйственные машины – жатка, сеялка и молотилка всех сортов – они совершенно не рентабельны, их невозможно применять в мельчайших крестьянских хозяйствах на выгодных условиях. Вот почему у нас до сих пор ещё в СССР больше, чем 5 млн сох». В ряде мест количество сох увеличивается быстрее, чем плугов 50. Как могла принять и использовать середняцко-бедняцкая часть деревни тракторы, даже, если бы, они были закуплены? Непреодолимым препятствием на пути тракторов в деревню, кроме её бедности, служили также и сохранявшаяся чересполосица, и измельчание крестьянских наделов.

Н. И. Бухарин формально пытался занять позицию сторонника «среднего» решения: незначительную часть средств, полученных за счёт реализации зерна, брать у сельского хозяйства и направлять её в промышленность, основную часть их направлять в деревню. Отметив, что без перекачки средств из сельского хозяйства в индустрию нельзя (с. 353), он выходил на ключевой вопрос: как определить размер перекачки? Троцкисты предлагали решать его «в пределах «технически досягаемого», т. е. «выходить даже за пределы прибавочного продукта» (с. 353). Такой подход Бухарин отвергал и давал свой очень конкретный и на редкость практичный ответ: «Здесьистина лежит посередине» (с. 353). Формально это означает компромисс, половинчатое, «срединное» решение. А фактически он, оттолкнувшись от признания необходимости перераспределения средств в пользу сельского хозяйства за счёт промышленности, начал обосновывать программу пересмотра финансирования сельского хозяйства, прежде всего производства зерна, далеко выходящую за пределы мыслимого «среднего» решения.

Анализируя результаты развития экономики СССР в 1926/27 – 1927/28 гг., Н. И. Бухарин высказывал радость по поводу высоких темпов роста промпродукции, но только для того, чтобы, сняв с неё ответственность за причины хлебозаготовительного кризиса, поддержать свой вывод о достаточно высоком уровне и высоких темпах развития промышленности и аргументировать своё мнение, что не с помощью дальнейшего ускорения её развития следует бороться с кризисом (с. 348). Он считал, что этот кризис «подготовлялся в обстановке измельчания крестьянского хозяйства стабильностью или даже падением зернового хозяйства» (с. 351), которое, в свою очередь связано с разрывом цен, с одной стороны, на зерно (низкие), а с другой – на другие сельхозпродукты (повышаются) (с. 351–353). По его мнению, именно неправильная политика цен на сельхозтовары привела к падению производства зерна. Поэтому преодоление кризиса хлебозаготовок, по мнению Бухарина, следовало искать не в дальнейшем ускорении развития промышленности, а в повышении закупочных цен на зерно. Следовательно, за счёт сокращения расходов на индустриализацию. Очевидно, он считал, если работу крестьян простимулировать повышением закупочных цен на зерно, то они, используя примитивную технику земледелия в рамках своего мелкого хозяйства, смогут существенно увеличить объёмы производства зерна. Каких-либо расчётов, подтверждающих его надежды, он не приводил.