Игорь Князький - Тиберий: третий Цезарь, второй Август…

В целом же поведение Тиберия на Родосе делает ему честь. И местному населению пребывание на острове столь известного в империи человека неудобств не принесло. Для него самого, свободно владеющего греческим языком и влюбленного в эллинскую культуру, пребывание здесь не могло быть в тягость. Это он и показывал, приветливо и почти на равных общаясь с местными жителями.

Так прошло четыре года. И вдруг поступили известия из Рима, прямо Тиберия касающиеся и вновь меняющие его семейное положение.

Оставленная им Юлия не изменила своего легкомысленного поведения, но, наоборот, в любовных похождениях своих дошла до крайности. Уже не один Гракх, но целый сонм громких имен знатных римлян числился в предметах ее страсти. Не были ее похождения и секретом для жителей столицы, что должно было угнетать Августа. Более того, пик ее распутной славы пришелся как раз на время, когда Август освятил в Риме новый форум своего имени с храмом Марса Мстителя и получил славное имя «отец отечества».

«В Риме в тот самый год (2 г. до Р.Х. — И. К.), когда божественный Август при освящении храма Марсу ослепил воображение и зрение римского народа великолепными императорскими играми и навмахиями (тридцать лет назад в консульство Цезаря и Каниния Галла), в его собственном доме разразилось бедствие, о котором стыдно рассказывать и ужасно вспоминать. Ведь его дочь Юлия, полностью пренебрегшая таким отцом и мужем, не упустила ничего из того, что может совершить или с позором претерпеть женщина, и из-за разнузданности и распутства стала измерять величие своего положения возможностью совершать проступки, считая разрешенным все что угодно». {97} 97 Веллей Патеркул. Римская история. II, XCIX, 1-2.

Терпение Августа лопнуло, и он решился покарать позорящую свое имя и достоинство дочь. Надо помнить, что римляне всегда были остры на язык и привыкли высмеивать кого угодно. Не зря же даже во время триумфов солдаты традиционно пели веселые куплеты, безжалостно высмеивающие главных героев торжественного шествия, и римская толпа их с восторгом подхватывала. И здесь, пожалуйста, Август — отец отечества, с дочерью собственной не могущий справиться. Повод для насмешек замечательнейший. А уж если кто пожелает поискать семейные корни такого любострастия Юлии и вспомнит амурные похождения самого Августа… Не зря же говорили, что был он большим любителем молоденьких девушек, каковых ему отовсюду добывала Ливия — мать Тиберия, которая охотно мирилась с телесными изменами мужа, сохраняя во всем остальном сильнейшее на него влияние. Однажды же на театральном представлении народ шумными рукоплесканиями встретил стих: «Смотри, как все покровительствует развратнику!» В словах этих римляне угадали оскорбительный намек на самого Августа, что он не мог не понять.

Августу происходившее с Юлией тем более было обидно, что старался он дочь воспитывать в строгости и благонравии: «Дочь и внучек он воспитывал так, что они умели даже прясть шерсть, он запрещал им все, чего нельзя было сказать или сделать открыто, записав в домашний дневник; и он так оберегал их от встреч с посторонними, что Луция Виниция, юношу знатного и достойного, он письменно упрекнул в нескромности за то, что в Байях он подошел приветствовать его дочь». {98} 98 Светоний. Божественный Август. 64, (2).

Странно, что Август совершенно не задумывался над тем, как на его дочь подействуют навязанные отцом браки. Сначала ее подростком выдали за подростка же Марцелла, потом за явно нелюбимого Агриппу. Вот и стала одолевать ее страсть к красавцу Тиберию, да тут еще и обольстительный Гракх…

Теперь же, когда постыдное поведение Юлии стало общеизвестным, Август пребывал и в ярости, и в растерянности. Карательные меры не заставили себя ждать и коснулись они как самой Юлии, так и осчастливленных ею мужчин: «Квинций Криспин, пытавшийся скрыть свою испорченность под личной суровой надменностью, Аппий Клавдий, Семпроний Гракх, Сципион и другие лица из обоих сословий с менее известными именами понесли наказание как бы за осквернение чьей-либо супруги, хотя они осквернили дочь Цезаря и супругу Нерона. Юлия была сослана на остров, удалена от глаз отечества и родителей, однако ее сопровождавшая мать Скрибония оставалась ее добровольной спутницей в изгнании». {99} 99 Веллей Патеркул. Римская история. II, С, 4.

Дочь Августа оказалась на небольшом острове Пандатерия, откуда спустя несколько лет ее перевели в Италию в город Регий на самой южной конечности полуострова. Позор происшедшего Август переносил чрезвычайно тяжело: «… о дочери он доложил в сенате лишь заочно в послании, зачитанном квестором, и после этого долго, терзаясь стыдом, сторонился людей и подумывал даже, не казнить ли ее. По крайней мере, когда около этого времени повесилась одна из ее сообщниц, вольноотпущенница Феба, он сказал, что лучше бы ему быть отцом Фебы. Сосланной Юлии он запретил давать вино и предоставлять малейшие удобства; он не подпускал к ней ни раба, ни свободного без своего ведома и всегда точно узнавал, какого тот роста, возраста, и даже, какие у него телесные приметы или шрамы. Только пять лет спустя он перевел ее с острова на материк и немного смягчил условия ссылки; но о том, чтобы совсем ее простить, бесполезно было его умолять. В ответ на частые и настойчивые просьбы римского народа он только пожелал всему собранию таких же жен и таких же дочерей». {100} 100 Светоний. Божественный Август. 65, (2-3).

Последняя фраза свидетельствует о том, что Август под ударами судьбы, принесшими неслыханный публичный позор его семье, отнюдь не утратил остроумия. Очень злого, правда.

Дело Юлии разрешило и семейные проблемы Тиберия. Август от имени пасынка дал ей развод. Тиберий, разумеется, рад был такому повороту дел, но участь Юлии его скорее огорчила. «Он был рад этому известию, но все же почел своим долгом, сколько мог, заступиться перед отцом за дочь в своих неоднократных письмах, а Юлии оставил все подарки, какие дарил, хотя бы она того и не заслужила». {101} 101 Светоний. Тиберий. И, (5).

На Августа великодушие Тиберия произвело, скорее, скверное впечатление. Он, родной отец, беспощаден к дочери-блуднице, а тут, смотрите-ка, опозоренный ею же муж с далекого Родоса, куда сам вопреки желанию отчима непонятно зачем удалился, разыгрывает из себя великодушного и незлобивого заступника недостойной супруги. Август сам за него решил главную проблему — развел его с Юлией, так он вместо скромной благодарности в заступники без спросу подался… А всякий заступник Юлии Августа, как мы видим, только раздражал. Тиберий, похоже, несколько подзабыл, где он находится и, главное, к кому со своими милосердными письмами обращается.