Елена Рыбина - Новгород и Ганза

Рассматриваемое летописное сообщение стало предметом специального лингвистического анализа, проведенного А. А. Зализняком в связи с изучением берестяной грамоты № 246. Прежде всего им был рассмотрен термин рубоша, который происходит от древнерусского глагола pymu («подвергать конфискации»), превратившегося со временем в глагол рубити. Так в древнерусском языке глагол рубити оказался с двумя разными по смыслу значениями: одно из них — «рубить деревья», «наносить раны, ударяя чем-либо острым» и т.д., второе — «подвергать конфискации имущество». Очевидно, смешение этих идентичных слов и стало причиной ошибочных переводов и комментариев летописного текста в исторической литературе. Между тем большая группа аналогичных по значению и близких по звучанию слов (rubiti, porubiti, rubec и др., означающих «подвергать конфискации») была обнаружена исследователем в словенском языке. Особенно следует подчеркнуть разъяснение лингвиста по поводу грамматической формы новоторжец. По нормам русского языка она совершенно исключена для названия города и может обозначать только жителя города Новый Торг (Торжок). Напомню, что точно так же понимал этот термин еще Карамзин.

Итогом лингвистических изысканий стал новый, соответствующий грамматическим нормам древнерусского языка и не оставляющий возможности для разночтений, перевод летописной статьи 1188 г.: «В том же году варяги, на Готланде немцы, конфисковали товар у новгородцев за вину Хоружка и новоторжцев». Прямые аналогии этой конструкции содержатся в берестяной грамоте № 246 XI в., в которой автор письма Жировит угрожает адресату Стояну, что он конфискует в счет долга Стояна товар другого новгородца («хочу ти вырути в тя лучшего новгорожанина»), находящегося в данный момент в городе, где живет Жировит, поскольку сам Стоян далеко. Аналогичные записи рубежа зафиксированы во многих письменных документах. А. А. Зализняк приводит убедительные примеры из разнообразных письменных источников, свидетельствующие об употреблении в торговой практике рубежа в значении конфискации имущества вплоть до XVII в.

Что же случилось в 1188 г.? Согласно переводу А. А. Зализняка из летописного сообщения следует, что новгородский купец Хоруг и новоторжские купцы (жители Нового Торга, входящего в состав Новгородской земли) в чем-то провинились перед немецкими купцами на Готланде, скорее всего оказались их должниками. Ввиду отсутствия непосредственных должников (Хоруга и новоторжцев) немцы за их долг конфисковали товар у других новгородских купцов, прибывших на Готланд. Скорее всего, это было первое столкновение между новгородскими и немецкими купцами, поскольку последние незадолго до указанной даты поселились на Готланде, а возникший конфликт вызвал не только резкую реакцию со стороны новгородцев, но и интерес летописца к данному событию [3] В последующие столетия на страницах летописи нет ни слова о торговых конфликтах, хотя они случались постоянно. .

Примечательно, что в первой части сообщения летопись расшифровывает, о каких варягах идет речь. Поскольку варягами назывались жители Готланда, а конфликт произошел с немецкой общиной, летописец объяснил, что в данном случае под варягами имеются в виду немцы, живущие на Готланде: «варяги, на Готах немцы».

Несправедливая конфискация новгородских товаров на Готланде вызвала ответные меры новгородцев, отправивших варягов, находившихся в Новгороде, весной 1189 г. «без мира» и без сопровождающего, а своих купцов не пустивших за море: «…ни съла [4] В данном случае под послом («сълом») подразумевается человек, обязанный сопровождать иностранных купцов в пределах Новгородской земли, как при приезде, так и при отъезде. В этом нас убеждают соответствующие статьи торговых договоров 1259 и 1269 гг.: «А зимний гость, оже не поиметь нашего посла, ни новгородцьскых купець из Новагорода или съ Гъцького берега, я что ся учинить, ис Котлингь до Новагорода или из Новагорода до Котлингь немецкъму гости, оже бес посла поидуть, то Новугороду тяжя не надобе въ старый миръ» (ГВНП, № 29, с. 57.). «И брать им новгородского посла и новгородских купцов по старому миру. А не возьмут они новгородского посла, и учинится что между Новгородом и Котлингом, князю и новгородцам до того дела нет». въдаша Варягом, но пустиша я без мира…».

О первом торговом договоре

Таким образом, торговые поездки между Новгородом и Готландом были прерваны. Однако взаимная заинтересованность сторон в продолжении торговли потребовала скорого урегулирования конфликта, что выразилось в заключении торгового договора от имени князя Ярослава Владимировича, посадника Мирошки, тысяцкого Якова и всех новгородцев с послом Арбудом, со всеми немецкими сынами и с готами.

Заслуживает внимания, что на первом месте после имени посла в нем названы «немецкие сыны» как главные действующие лица происшедшего конфликта.

Этот документ, первый из дошедших до нас торговых договоров Новгорода, сохранился на одном пергаменном листе со следующим торговым договором, заключенным в XIII в. при Александре Невском. Поскольку прямой даты договор не имеет, основой его датировки стали годы княжения в Новгороде Ярослава и правления посадника Мирошки (1189–1199 гг.), от имени которых он был заключен. Однако анализ исторических событий конца XII в., время действия должностных лиц, упомянутых в преамбуле договора, позволили уточнить дату его заключения в пределах 1191–1192 гг.

Договор не был первым торговым соглашением между Новгородом и его западными партнерами, а являлся подтверждением «старого мира», что предполагает существование предшествовавшего ему договора. Возможно, «старый мир» был заключен с островом Готланд еще в период его господства на Балтийском море, т. е. в первой половине или даже начале XII в., когда в Новгороде основывается первая иноземная фактория — Готский двор с церковью св. Олафа. Подтверждением этого предположения является анализ договора 1191–1192 гг., проведенный B.C. Покровским. Исследователь показал, что многие статьи документа, основанного на «старом мире», находят прямые аналогии в городском праве Висбю. Кроме того, в статьях договора нашли отражение юридические нормы, зафиксированные в «Русской правде».

Вместе с тем наряду с разнообразными статьями уголовно-правового характера, почерпнутыми из законодательных актов обеих стран, в договоре имеются статьи, непосредственно регулирующие состоявшееся «розмирье». Во-первых, было постановлено, что любое спорное дело, возникающее в торговых делах немцев в Новгороде или новгородцев «в немцах», не должно быть поводом для конфискации товаров («рубежа не творити») или для прекращения торговли («на другое лето жаловати»). Другая статья прямо предписывала предъявлять иск только виновным лицам, а не наказывать всех немецких или новгородских купцов в случае нарушения одним из них правил торговли («немца не сажати в погреб в Новгороде, ни новгородца в Немцах, но емати свое у виновата»). Эти правила впоследствии неоднократно повторялись в торговых договорах, так как на практике они соблюдались редко.