Иван Солоневич - Россiя въ концлагерe

ПРОФЕССОРЪ АВДEЕВЪ

Въ "штабe" свирьлаговскаго отдeленiя подобралась группа интеллигенцiи, которая отдавала себe совершенно ясный отчетъ въ схемe совeтскаго житiя вообще и лагернаго -- въ частности. Для пониманiя этой схемы лагерь служить великолeпнымъ пособiемъ, излeчивающимъ самыхъ закоренeлыхъ совeтскихъ энтузiастовъ.

Я вспоминаю одного изъ такихъ энтузiастовъ -- небезызвeстнаго фельетониста "Извeстiй", Гарри. Онъ по какой-то опечаткe ГПУ попалъ въ Соловки и проторчалъ тамъ годъ. Потомъ эта опечатка была какъ-то исправлена, и Гарри, судорожно шагая изъ угла въ уголъ московской комнатушки, разсказывалъ чудовищныя вещи о великомъ соловецкомъ истребленiи людей и истерически повторялъ:

-- Нeтъ, но зачeмъ мнe показали все это?.. Зачeмъ мнe дали возможность видeть все это?.. Вeдь я когда-то вeрилъ...

Грeшный человeкъ -- я не очень вeрилъ Гарри. Я не очень вeрилъ даже своему брату, который разсказывалъ о томъ же великомъ истребленiи, и о которомъ вeдь я твердо зналъ, что онъ вообще не вретъ... Казалось естественнымъ извeстное художественное преувеличенiе, нeкоторая сгущенность красокъ, вызванная всeмъ пережитымъ... И -- больше всего -- есть вещи, въ которыя не хочетъ вeрить человeческая бiологiя, не хочетъ вeрить человeческое нутро... Если повeрить, -- ужъ очень какъ-то {231} невесело будетъ смотрeть на Божiй мiръ, въ которомъ возможны такiя вещи... Гарри, впрочемъ, снова пишетъ въ "Извeстiяхъ" -- что ему остается дeлать?..

Группа интеллигенцiи, засeдавшая въ штабe Свирьлага, тоже "видeла все это", видeла всe способы истребительно-эксплоатацiонной системы лагерей, и у нея не оставалось ни иллюзiй о совeтскомъ раe, ни возможности изъ него выбраться. И у нея была очень простая "политическая платформа": въ этой гигантской мясорубкe сохранить, во-первыхъ, свою собственную жизнь и, во-вторыхъ, -- жизнь своихъ ближнихъ. Для этого нужно было дeйствовать спаянно, толково и осторожно.

Она жила хуже администрацiи совeтскаго актива, ибо, если и воровала, то только въ предeлахъ самаго необходимаго, а не на пропой души. Жила она въ баракахъ, а не въ кабинкахъ. Въ лучшемъ случаe -- въ случайныхъ общежитiяхъ. Въ производственномъ отношенiи у нея была весьма ясная установка: добиваться наилучшихъ цифровыхъ показателей и наибольшаго количества хлeба. "Цифровые показатели" расхлебывалъ потомъ Сeвзаплeсъ и прочiе "лeсы", а хлeбъ -иногда удавалось урывать, а иногда -- и не удавалось...

Вотъ въ этой группe я и разсказалъ о своей встрeчe съ Авдeевымъ...

Планъ былъ выработанъ быстро и съ полнымъ знанiемъ обстановки. Борисъ въ течете одного дня извлекъ Авдeева изъ 19-го квартала въ свою "слабосилку", а "штабъ" въ тотъ же день извлекъ Авдeева изъ "слабосилки" къ себe. Для Авдeева это значило 700 гр. хлeба вмeсто 300, а въ условiяхъ лагерной жизни лишнiй фунтъ хлeба никакъ не можетъ измeряться его денежной цeнностью. Лишнiй фунтъ хлeба -- это не разница въ двe копeйки золотомъ, а разница между жизнью и умиранiемъ.

ИСТОРIЯ АВДEЕВА

Вечеромъ Авдeевъ, уже прошедшiй баню и вошебойку, сидeлъ у печки въ нашей избe и разсказывалъ свою стандартно-жуткую исторiю...

Былъ преподавателемъ математики въ Минскe. Брата арестовали и разстрeляли "за шпiонажъ" -- въ приграничныхъ мeстахъ это дeлается совсeмъ легко и просто. Его съ дочерью сослали въ концентрацiонный лагерь въ Кемь, жену -- въ Вишерскiй концлагерь. Жена умерла въ Вишерe неизвeстно отчего. Дочь умерла въ Кеми отъ знаменитой кемской дезинтерiи...

Авдeевъ съ трудомъ подбиралъ слова, точно онъ отвыкъ отъ человeческой рeчи:

-- ... А она была, видите ли, музыкантшей... Можно сказать, даже композиторшей... Въ Кеми -- прачкой работала. Знаете, въ лагерной прачешной. Пятьдесятъ восемь -- шесть, никуда не устроиться... Маленькая прачешная. Она -- и еще тринадцать женщинъ... Всe -- ну, какъ это -- ну, проститутки. Такiя, знаете ли, онe, собственно, и въ лагерe больше этимъ самымъ и занимались... {232} Ну, конечно, какъ тамъ было Оленькe -- вeдь восемнадцать лeтъ ей было -- ну... вы сами можете себe представить... Да...

Неровное пламя печки освeщало лицо старика, покрытое багровыми пятнами отмороженныхъ мeстъ, одного уха не было вовсе... Изсохшiя губы шевелились медленно, съ трудомъ...

-- ... Такъ что, можетъ быть, Господь Богъ во время взялъ Оленьку къ себe, чтобы сама на себя рукъ не наложила... Однако... вотъ, говорите, проститутки, а вотъ добрая душа нашлась же...

...Я работалъ счетоводомъ -- на командировкe одной, верстахъ въ двадцати отъ Кеми. Это -- тоже не легче прачешной или просто каторги... Только я былъ прикованъ не къ тачкe, а къ столу. На немъ спалъ, на немъ eлъ, за нимъ сидeлъ по пятнадцать-двадцать часовъ въ сутки... Вeрите ли, по цeлымъ недeлямъ вставалъ изъ-за стола только въ уборную. Такая была работа... Ну, и начальникъ -- звeрь. Звeрь, а не человeкъ... Такъ вотъ, значитъ, была все-таки добрая душа, одна -- ну, изъ этихъ самыхъ проститутокъ... И вотъ звонить намъ по телефону, въ командировку нашу, значитъ. Вы, говоритъ, Авдeевъ. Да, говорю, я, а у самого -- предчувствiе, что ли: ноги сразу такъ, знаете, ослабeли, стоять не могу... Да, говорю, я Авдeевъ. Это, спрашиваетъ, ваша дочка у насъ на кемской прачешной работаетъ... Да, говорю, моя дочка... Такъ вотъ, говоритъ, ваша дочка отъ дезинтерiи при смерти, васъ хочетъ видeть. Если къ вечеру, говоритъ, притопаете, то, можетъ, еще застанете, а можетъ, и нeтъ...

А меня ноги уже совсeмъ не держать... Пошарилъ рукой табуретку, да такъ и свалился, да еще телефонъ оборвалъ.

Ну, полили меня водой. Очнулся, прошу начальника: отпустите, ради Бога, на одну ночь -- дочь умираетъ. Какое!.. Звeрь, а не человeкъ... Здeсь, говоритъ, тысячи умираютъ, здeсь вамъ не курортъ, здeсь вамъ не институтъ благородныхъ дeвицъ... Мы, говоритъ изъ-за всякой б... -- да, такъ и сказалъ, ей Богу, такъ и сказалъ... не можемъ, говоритъ, нашу отчетность срывать...

Вышелъ я на улицу, совсeмъ какъ помeшанный. Ноги, знаете, какъ безъ костей. Ну, думаю, будь что будетъ. Ночь, снeгъ таетъ... Темно... Пошелъ я въ Кемь... Шелъ, шелъ, запутался, подъ утро пришелъ.

Нeтъ уже Оленьки. Утромъ меня тутъ же у покойницкой арестовали за побeгъ и -- на лeсоразработки... Даже на Оленьку не дали посмотрeть...

Старикъ уткнулся лицомъ въ колeни, и плечи его затряслись отъ глухихъ рыданiй... Я подалъ ему стаканъ капустнаго разсола. Онъ выпилъ, вeроятно, не разбирая, что именно онъ пьетъ, разливая разсолъ на грудь и на колeни. Зубы трещеткой стучали по краю стакана...

Борисъ положилъ ему на плечо свою дружественную и успокаивающую лапу.

-- Ну, успокойтесь, голубчикъ, успокойтесь... Вeдь всe мы въ такомъ положенiи. Вся Россiя -- въ такомъ положенiи. На мiру, какъ говорится, и смерть красна...

-- Нeтъ, не всe, Борисъ Лукьяновичъ, нeтъ, не всe... -- {233} голосъ Авдeева дрожалъ, но въ немъ чувствовались какiя-то твердый нотки -- нотки убeжденiя и, пожалуй, чего-то близкаго къ враждебности. -- Нeтъ, не всe. Вотъ вы трое, Борисъ Лукьяновичъ, не пропадете... Одно дeло въ лагерe мужчинe, и совсeмъ другое -- женщинe. Я вотъ вижу, что у васъ есть кулаки... Мы, Борисъ Лукьяновичъ, вернулись въ пятнадцатый вeкъ. Здeсь, въ лагерe, мы вернулись въ доисторическiя времена... Здeсь можно выжить, только будучи звeремъ... Сильнымъ звeремъ.