Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина

Одновременно с этим была произведена проверка исполнения директивы о создании сети.маскировки земляных укрытий в черте аэродрома для личного состава полка, щелей и других видов земляных сооружений с перекрытием. Но, к великому сожалению, на период этого времени никто и пальцем не пошевельнул для выполнения данной директивы, за исключением примитивного земляного сооружения для КП полка.

Невыполнение указанной директивы до такой степени возмутило полковника Зыканова, что он не выдержал и ударил кулаком по кувшину, стоявшему на столе. Стеклянная крышка кувшина была посажена до дна — вода разлилась, а из руки полковника хлынула кровь, так что пришлось срочно оказывать ему медицинскую помощь. Это заставило кое-кого пошевелить мозгами и взяться за маскировку, сооружение щелей на аэродроме, которые впоследствии спасли столько жизней…

15 июня я был отпущен на сутки к семье в город Ковель. Там я узнал от соседей-поляков о том, что Англия передала по радио о готовности немцев напасть на Советы. Сообщению этому мало верилось, несмотря на то, что немецкие самолеты нарушали нашу границу — с начала года, можно сказать, регулярно.

Это было мое последнее посещение дома и семьи.

21 июня, в субботу, инспекция главкома ВВС заканчивала работу по проверке переучивания личного состава. Председатель инспекции дал уже и заявку на подготовку самолета для вылета в Москву к 8 часам утра 22 июня. Врио командира полка майор Семенов приказал всему личному составу никуда не отлучаться из расположения лагеря — на случай, если вдруг инспектирующие устроят тревогу. Мне и капитану Сидоренко Павлу Семенов дал указание всю ночь быть в готовности, сказал: «Потом отоспитесь!..»

Та короткая июньская ночь, помню, выдалась очень теплой, тихой. Небо было чистое, безоблачное, усеяно яркими звездами. Лагерь спокойно спал. Никто не мешал нашему разговору. А говорили о службе, о заключении и выводах инспекции главкома, о том, какая будет выставлена оценка по боевой подготовке полка. Правда, предварительно эту оценку мы уже знали.

С рассветом решили зайти в штаб к оперативному дежурному. Оперативным дежурным тогда был штурман полка капитан Осипов. Ознакомились с обстановкой — она не очень радовала. Дежурный не мог связаться со многими точками, с которыми нам необходимо было поддерживать связь. Связь оказалась прерванной буквально на полуслове…

Тогда мы срочно устремились на аэродром к дежурной эскадрилье. Было 4 часа 30 минут 22 июня. И вдруг услышали тяжелый, все нарастающий гул моторов.

Капитан Сидоренко сказал мне: «Вот и сбылись разговоры в ожидании каких-то больших маневров…» А в следующее мгновение из-за леса внезапно выскочили «юнкерсы» и начали бомбить наш аэродром…

После временного затишья все инспектирующие спешно улетели в Москву, и дальнейшая их судьба нам была неизвестна».

Осталось неизвестным и то, что доложили инспектирующие о подготовке приграничных аэродромов 14-й истребительной авиадивизии — все ли нашла в порядке высокая комиссия или заметила «отдельные недостатки» на «отдельных аэродромах»? Известно лишь, что в тот день, о котором вспоминает Прохоренко, для 1200 боевых самолетов проблема маскировки раз и навсегда отпала…

Впрочем, оптимизм — флаг корабля. Письмо из Винницы заканчивается весело. Автор его, с добросовестностью летописца продолжая хронику памятного дня, совершенно справедливо отмечает: «Но, как говорится, какое бы горе ни было, а потребность в еде давала себя чувствовать, — начали беспокоиться о завтраке, хотя время близилось к обеду. Особняк графа Сикорского, в котором была размещена наша столовая, опустел сразу после бомбежки. Штат военторговской столовой укомплектовывался местным населением, так что все сразу и разбежались. В этом «клубе здоровья», как называли столовую наши остряки, остался один начпрод лейтенант Шатилов. Он встретил нас с большой сердечностью и душевно предложил: «Прошу, выбирайте все по своему вкусу и кушайте от пуза!» В субботу сюда была завезена большая бочка пива. Лейтенант Шатилов дал нам в связи с этим полезный совет: «Пиво — без продавца. Пейте, но не напивайтесь. Деньги уплатите после войны…»

Далеко не всем бойцам 17-го истребительного авиаполка суждено было расплатиться с начпродом Шатиловым за то пиво из графского особняка. В 12.00 22 июня по радио выступил нарком иностранных дел Молотов. Он официально сообщил народу о вероломном нападении Германии на нашу страну.

Приведу нигде ранее не публиковавшиеся по разным причинам страницы из воспоминаний маршала авиации Г.В. Зимина, не вошедшие в его книгу, отрывки из рукописи главного маршала авиации А.Е. Голованова, чьи воспоминания и размышления только недавно в сокращенном виде — и всего 700 экземпляров! — дошли до читателя, а также материалы из личного архива генерала А.В. Белякова, доступ к которым и право на публикацию я имел с разрешения Александра Васильевича.

«Из бесед с маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко, с которым мы неоднократно отдыхали в Сочи, — пишет Георгий Васильевич Зимин, — я узнал про начальный период Великой Отечественной войны, который меня очень интересовал. Много раз он уклонялся от этого разговора, замечая: “Вы все, наверное, только и говорите, что во всем виноваты Тимошенко и Жуков”. Наконец на мои настойчивые просьбы он как-то согласился: “Пошли ко мне в номер”.

Расположившись поудобнее, Семен Константинович начал рассказ:

— 5 мая 1941 года был очередной выпуск военных академий. В Кремле на встрече с выпускниками выступил Сталин. Речь его в газетах не печаталась. Он тогда охарактеризовал международную обстановку как очень серьезную и перешел к оценке состояния нашей Красной Армии в сравнении с армией фашистской Германии. Давая оценку нашим сухопутным войскам, Сталин сказал, что они достаточно мощные и неплохо подготовлены, что у нас мощная современная артиллерия, есть и хорошие танки, но их пока в войсках мало. Он дал также оценку и военно-морским силам противника, сказав, что мощного флота немцы не имеют и что наш ВМФ не уступает противнику, в том числе и по подводным лодкам. Касаясь авиации, Сталин отметил, что воздушные силы у немцев сильные, однако и наши ВВС имеют мощные бомбардировщики, и назвал их почему-то «диверсантами», которые могут решать любые задачи. Относительно самолетов-истребителей сказал, что у нас их достаточно, имеются хорошие современные машины, но пока их в войсках мало.

Потом Сталин говорил, что перед нами сильный и технически хорошо вооруженный противник, уже покоривший Европу, что война с Германией неизбежна. Она должна вот-вот начаться. В своей речи он обратился к товарищу Молотову со словами, что вот, мол, если МИД сумеет оттянуть начало войны с Германией на 2–3 месяца, то это будет большой заслугой перед Родиной. И заключил речь так: “Очередной отпуск вам всем отменяется. Немедленно езжайте в части! Приедете на места — принимайте немедленные меры к повышению боевой готовности наших частей и соединений…”