Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина

3. Исполнение донести.

«Снимается с должности…» Обидно, конечно. Но самое суровое для пилота наказание — отстранение от полетов, от летной работы. Вот это Василия тревожило не меньше приказа. Дело в том, что осколок от ракеты угодил в Василия очень уж неудачно — в пятку. Как теперь быть на взлете, на посадке?.. В кабине истребителя, особенно на этих лобастых «лавочкинах», ногами-то шуровать приходится, как маленьким лебедям из «Лебединого озера»…

Василий лежал в госпитале, торопил время, подгоняя врачей. И ни он, ни отец не знали тогда, что 14 апреля 1943 года не стало Якова Джугашвили.

Маршал Жуков вспоминал, как он однажды спросил Сталина о старшем сыне, о его судьбе. «На этот вопрос он ответил не сразу, — пишет маршал. — Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом:

— Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведенным справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине.

Чувствовалось, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И.В. Сталин долго молчал, не притрагиваясь к еде».

Справки «наводили», как утверждает испанская коммунистка Долорес Ибаррури, специальные отряды, или, как бы нынче сказали, омоновцы. Один такой отряд был переброшен через линию фронта и погиб.

А разговор Сталина с Жуковым происходил в марте 1945-го, то есть отец до конца войны не знал — жив ли его сын Яков.

В 1964 году с группой наших и немецких летчиков я совершал этакий пропагандистский полет дружбы по Германской Демократической Республике. Повод для этого был достаточно серьезный. Три наших парня только что получили боевые ордена: летчики Иванчиков и Зиновьев — Красного Знамени, штурман наведения Гуринов — Красной Звезды. С летчиками так недолго просуществовавшей на страже идей мировой революции Национальной народной армии ГДР мы встретились в Берлине. Вечерком познакомились накоротке, отчего Федя Зиновьев утром следующего дня оказался в полном отпаде и отъезд по маршруту пришлось задержать, пока Федю в чувство приводили. Но потом ничего. Полетели!

Было много интересных встреч с рабочими, крестьянами, бывшими генералами и солдатами вермахта. Познакомились мы и с различными достопримечательностями, как тогда писали, братского государства. Побывали в бывшем концлагере Заксенхаузен. Мрачное место. Каменные стены, бараки, проволочный забор под электротоком в 1000 вольт напряжения, крематорий.

Так вот сюда, после нескольких неудавшихся попыток побега, в особое отделение «А», и был помещен старший лейтенант Я. Джугашвили. В плен он попал в самом начале войны, 16 июля 1941 года, под Витебском.

Рассказывают, в лагере, под Борисовом на Березине, в первый же день Якова чуть было не расстреляли. Когда немцы выстроили наших пленных и последовала команда: «Комиссары и евреи, два шага вперед» — Яков остался в строю. Тогда ему приказали: «Выходи! Ты ведь еврей!» Яков Джугашвили ответил: «Ошибаетесь, я не еврей». И кто-то подтвердил: «Это — грузин, сын Сталина…»

Якова уговаривали, пытались склонить к сотрудничеству. Геббельсовская пропаганда заготовила и листовки — своеобразные пропуска для тех, кто сдавался в плен. На одной из листовок фотография, где Джугашвили беседует с немецкими офицерами, и рядом текст: «Предъявитель сего, не желая бессмысленного кровопролития за интересы жидов и комиссаров, оставляет побежденную Красную Армию и переходит на сторону Германских Вооруженных Сил».

Товарищ по несчастью поляк М. Венцлевич в лагере под Любеком не раз беседовал с Яковом и вспоминал, как однажды тот просил передать отцу, Иосифу Сталину — если не придется увидеть своей Родины, — что он никогда ему не изменял.

В архиве Заксенхаузена хранились воспоминания бывшего узника этого лагеря Гарри Науекса. Он свидетельствовал о том, что Яков Джугашвили 14 апреля 1943 года отказался войти в барак и бросился в запретную зону. Раздался выстрел — и пуля сразила пленника. Для того чтобы гибель сына Сталина квалифицировать как «попытку к бегству», охранники бросили его на проволоку с током.

В Национальном архиве США в отделе трофейных документов хранится письмо Г. Гиммлера в министерство иностранных дел. Он пишет: «Дорогой Риббентроп!

Посылаю Вам рапорт об обстоятельствах, при которых военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был расстрелян при попытке к бегству из особого блока «А» в Заксенхаузене близ Ораниенбурга. Хайль Гитлер!

Ваш Генрих Гиммлер». Дежурный охранник Конрад Харфих докладывал о случившемся: «Джугашвили пролез через проволоку и оказался на нейтральной полосе. Затем он поставил одну ногу на полосу колючей проволоки и одновременно левой рукой схватился за изолятор. Отпустив его, схватился за Электрический провод. Мгновение он стоял неподвижно с отставленной назад правой ногой, грудью вперед, закричав: «Часовой! Вы же солдат, не будьте трусом, застрелите меня!»

И Конрад Харфих выстрелил.

Есть и заключение о смерти Якова Джугашвили. Врач эсэсовской дивизии «Мертвая голова» подтверждает, что 14 апреля 1943 года он осмотрел пленного и констатировал смерть от выстрела в голову…

Но дошла до нас и такая версия гибели сына Сталина.

До 1944 года Джугашвили находился якобы в плену в Германии, потом был переброшен в итальянский лагерь, откуда совершил побег и добрался до партизан. «Капитан Монти!» — так обращались к Якову его лесные братья. В феврале 1945 года в группе из трех разведчиков он ушел на выполнение боевого задания и не вернулся. Немцы окружили партизан, но живыми в плен они не сдались.

Итальянка Паола Лиесси в том году родила от русского «капитана Монти» сына и назвала его Джорджо. Итальянский журнал «Дженте» утверждал, что мальчик удивительно похож на погибшего русского…

В марте 1943 года не стало еще одного летчика кремлевского подворья — Леонида Хрущева. О его судьбе, последних месяцах боевой работы мне рассказал бывший командир 303-й авиадивизии Герой Советского Союза генерал-майор авиации Г.Н.Захаров.

К Георгию Нефедовичу летчик Хрущев попал сразу после трибунала. Как уж там получилось, кто знает, но он кого-то застрелил в ресторане. Никита Сергеевич, говорят, просил Сталина за сына, на что тот ответил: «Что заработал — то и получай…»

И вот в готовности искупить свою вину — кто за что — в дивизии Захарова собрались штрафники В. Брык, Л. Хрущев, П. Шевцов… Каждый день военная прокуратура запрашивала комдива, как ведут себя проштрафившиеся, тот отвечал: «Хорошо», — но, не удовлетворяясь устным ответом, прокурор требовал: «Нет, вы напишите, напишите…»

«Так воевать или перепиской заниматься с прокуратурой, «Смершем», политуправлениями, НКВД?..» — недоумевал комдив и, отбрасывая в сторону все эти бумажки, на чем пролетарское государство держалось, шел в атаку — чтобы этому самому государству уцелеть.