Леонид Беляев - Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Получив образование в духовной семинарии, В. А. Прохоров имел своеобразный и несколько архаический взгляд на общее развитие русских церковных древностей, отдававший классицизмом. Греческое искусство виделось ему вершиной всех искусств, причем античный и византийский периоды рассматривались в совокупности. В русском церковном зодчестве он предполагал их прямое продолжение. Как и Болховитинов, Прохоров надеялся, что Русь наследовала «греческий храм» в чистом виде — и потому искал его совершенные образцы в Новгороде и Пскове. Убедившись на опыте в обратном, Прохоров решительно отказался от прежней умозрительной концепции. «Положительно можно сказать, что до настоящего времени в России не сохранилось ни одного памятника чисто византийской или греческой архитектуры», — написал он и попытался объяснить «изменения и уклонения от первоначальных своих греческих форм» работой на русских землях романских (немецких и итальянских) строителей. Разработка этого подхода сделала его одной из основных фигур в «концепции заимствований».

Его подход к анализу конкретных объектов был внимателен и трезв, но не равнодушен. Так, одним из первых оценил он важные перемены, вносимые в памятник при перестройках. Описания Прохорова — это настоящий мартиролог утрат, достроек, переделок «самых грубых и бессмысленных». Современники, Мартынов и Снегирев, спокойно отмечали эти переделки — но не делали отсюда методических выводов. Прохоров же увидел в исследовании перестроек суть архитектурной стратиграфии (или, по его выражению, «анатомии»): здания «невозможно изучать… без археологической анатомии… необходимо отделить все последующие прибавления и восстановить их первоначальный облик» (Прохоров, 1872, 2). Он даже пытался прибегнуть к объяснению отсутствия «чисто греческих» храмов плохой сохранностью ранних памятников («новгородская древняя София в настоящее время для нас не существует») и указал на необходимость параллельного изучения деревянных храмов, очень мало тогда известных. 36Нужно полагать, что полный курс истории русского искусства, который ему было поручено составить в 1882 г. для Академии художеств, стал бы очень ярким событием. К сожалению, старый ученый умер, не успев приступить к этой работе.

Параллельно начавшемуся процессу целенаправленного исследования церковных древностей продолжались и публикации общих собраний церковной старины (наиболее значительная — «Указатель для обозрения Патриаршей ризницы» епископа Можайского Саввы (1863); справочные издания (П. И. Савваитов, «Описание старинных царских утварей, одежд, оружия», 1865); работы по истории ремесел (Н. А. Аристов, «Промышленность древней Руси», 1866). Известный историк И. Е. Забелин создал многочисленные труды о русском быте, в том числе — о церковной жизни и архитектуре (правда, наиболее важный из них, «Домашний быт русского народа», основан на письменных памятниках). Особенно большой вклад им сделан, благодаря обработке и публикации архивов, в изучение церковных древностей Москвы.

Прекрасные работы, которые с полным основанием могут быть причислены и к теологическому, и к историко-археологическому направлению, создаются несколько позже замечательными учеными, работавшими в духовных академиях: Н. В. Покровским (1848–1917), А. П. Голубцовым (1862–1911), Н. Ф. Красносельцевым, Н. И. Троицким, И. Д. Мансветовым, А. А. Дмитриевским и др. Все они тесно сотрудничали с корифеями отечественной археологии, истории, науки об искусстве и были многим обязаны светской науке (о чем с благодарностью писал в воспоминаниях Н. В. Покровский). В начале XIX в. выходит из печати капитальный труд Е. Е. Голубинского по истории русской церкви. Эпоха средневековья была полностью отражена в этой чрезвычайно полной и тщательной сводке имевшихся материалов, важным иллюстративным Дополнением к первым томам которой служил Атлас (1906).

Но по-настоящему передовые, «авангардные» работы велись в последние десятилетия XIX и в начале XX в. всё же в сфере светской науки, прежде всего в области иконографии. 38Высшие достижения связаны с именами Ф. И. Буслаева (1818-97) и Н. П. Кондакова (1844–1925). Буслаев совмещал занятия филологией с изучением истории искусства.

Присущий ему литературный талант делает его работы легкими для усвоения, но вместе с тем они насыщены ценными мыслями и наблюдениями исключительно эрудированного автора. Для церковной археологии принципиальное значение имеют его статья «Общие понятия о русской иконописи» (1866), книга «Исторические очерки русского орнамента в рукописях» (издана в 1917) и особенно «Свод изображений из Лицевого Апокалипсиса по русским рукописям с XVI по XIX в.» (1884), ставший классическим.

«Художественно-исторический подход» Н. П. Кондакова, его метод выделения «иконографических типов» как основы оказал значительное влияние на развитие археологии и искусствознания в целом. 39Вехой творческого пути Н. П. Кондакова стала важнейшая «История византийского искусства и иконографии по миниатюрам греческих рукописей» (1876), где дана периодизация и определены этапы развития искусства Византии, которыми пользуются и сегодня (внимание, уделенное именно миниатюрам, объяснялось большой степенью достоверности этого вида изображений, в отличие от икон и фресок почти не подвергавшихся позднейшему переписыванию). Предпринятое затем совместно с И. И. Толстым издание «Русские древности в памятниках искусства» в 6 томах стало поворотным этапом; впервые эти древности подверглись сквозной и последовательной систематизации, начиная с античной эпохи и кончая Древней Русью (которой посвящены два тома из шести). Для археологов, кроме «Русских древностей», особое значение имела сводная монография «Русские клады», работа над томами которой продолжалась в России после отъезда ученого. Труды Н. П. Кондакова оказали сильное влияние не только на русскую, но и на зарубежную науку. (Кызласова, 1985; Лебедев, 1992, 243–247; Тункина, 1995; см. также гл.V).

Древности зарубежной, в том числе раннехристианской церкви вызывали до середины XIX в. сравнительно слабый интерес. Однако осознание проблемы византийского, а через него и раннехристианского наследия в русских церковных древностях, достигнутое во многом благодаря трудам того же Уварова, Кондакова и многих других, оживили его. Вскоре развернулась разнообразная научная деятельность Н. П. Лихачева, труды которого, благодаря строгому методическому подходу, имеют непреходящее значение для церковных древностей: «Материалы для истории русской и византийской живописи» (1906), «Историческое значение итало-греческой живописи» (1911), «Материалы для истории византийской и русской сфрагистики» (1928, 1930). Вообще в области критики, фиксации, публикации музейных собраний, специальных источниковедческих исследований памятников церковной старины к началу XX в. делалось уже чрезвычайно много. 40