Леонид Беляев - Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

В предвоенный и послевоенный период археологи проводят ряд эталонных с точки зрения полевого исследования и интерпретации работ на памятниках церковного зодчества в городах. 41История церковной архитектуры становилась неотъемлемой частью любой монографии о русском городе или княжестве. Стало ясно, что накопленный материал требует нового осмысления на теоретическом уровне. В 1954 г. Н. Н. Воронин выступил с программной статьей «Архитектурный памятник как исторический источник (заметки к постановке вопроса)», где прекрасно показал суть подхода к средневековому зданию с целью извлечения максимума сохраненной в нем исторической информации. При этом он предупредил об опасности наметившегося разделения сфер между исследователями «подземной» части и собственно архитектуры и отстаивал уже сложившуюся принадлежность комплексного изучения древнерусского зодчества к сфере археологии; предлагал организовать специальную архитектурную группу внутри центральных археологических учреждений (Воронин, 1954).

С середины 1960-х гг. начался последний, в известной мере продолжающийся и сейчас, этап археологического изучения церковных памятников. На 1960-80-егг. центральной фигурой в нем становится Павел Александрович Раппопорт (1913–1989). Продолжив линию углубленного изучения памятников и дальнейшей разработки полевой методики, он перенес эти принципы в область интерпретации, по-новому увидев и связав воедино все накопленные сведения о домонгольском периоде церковного зодчества Руси. Венцом его трудов стал выход трех работ. Первая — своеобразная «записная книжка» исследователя, превращенная в полный свод археологических источников по домонгольскому каменному зодчеству (в основном церковному); корпус, к которому можно смело обращаться за справками о любом известном к 1980-м гг. памятнике. Затем — монография по организации и технике домонгольского строительства. Наконец — общий курс русской архитектуры, написанный на основе археологических источников (Раппопорт, 1982; Он же, 1993; Он же, 1994).

Подведенный в 1980-х гг. итог археологического изучения только домонгольских церквей за советский период дал ошеломляющую цифру — около 150! Разработка памятников XIV–XVII вв. велась археологами в несравненно меньшем объеме, но за последние 10–15 лет и здесь чувствуется продвижение. В России существует несколько центров археологического изучения архитектуры. Ведущей можно назвать группу ученых в Санкт-Петербурге (группа О. М. Иоаннисяна в ГЭ; В. А. Булкин в Университете, и др.). Ими осуществлены работы в Галиче, Ростове Великом, Новгороде, в последнее время исследуют Владимир и Суздаль (поразительные результаты дали, в частности, раскопки О. М. Иоаннисяна 1997 г. руин собора Рождества Богородицы во Владимире (открывшие часть хорошо сохранившихся галерей XIII–XVII вв. с интереснейшими саркофагами, надгробиями и небольшим приделом, посвященным когда-то погребенному в соборе князю Александру Ярославичу Невскому). Из работающих в крупных строительных центрах древней Руси необходимо упомянуть прежде всего группу, сформированную ныне покойными Г. М. Штендером (Новгород) и В. Д. Белецким (Псков); археологов и архитекторов Твери, Ростова Великого и других городов. Сейчас можно сказать, что почти каждому из ведущих полевые исследования археологов-медиевистов случилось в жизни изучить руины по крайней мере одного храма.

1По профессии преподаватель естественной и гражданской истории и географии в Киевском главном народном училище. Описал много памятников, в 1799–1800 гг. создал «Историю города Киева от основания его до настоящего времени», которая считалась утерянной, но недавно найдена в Киеве. Им зафиксированы первые открытия в Михайловском монастыре: «во время построения каменной ограды около Михайловского Златоверхого монастыря открыто к юго-востоку от него на возвышенном месте каменное основание (из коего и кирпичи были употреблены на строение той ограды) более нежели одной церкви», кроме того, «пространное каменное основание более нежели одной церкви» нашли «у самой монастырской ограды» (Берлинский, 1820, 88, 161). Остатки древних кладок к юго- и северо-востоку церкви упомянуты уже в 1785 г. (Закревский, 1868, 547–548).

2Щербина, 1896, 395–415. Средства на исследования руин Вышгорода дала помещица А. А. Турчанинова, о которой Берлинский писал Румянцеву: «… с самых молодых лет единственно занимается ученостью, имеет вкус к познанию древностей и искусств… и всю жизнь свою… посвящает на полезные изыскания» — чему способствовало ее немалое состояние (Щербниа, 1896, 405). Деятельность ее, впрочем, во многих случаях была разрушительной: известны «поиски» ее в 1811 г. на территории Михайловского Златоверхого монастыря, в результате которых в 1837 г. А. С. Анненков сообщит, что развалины «истреблены во время прежних поисков госпожи Турчаниновой, при которых все это место изрыто рвами». (Отчет, 1838, Отд. 3, с. 83).

3Лохвицкий даже обвинил архитектора в составлении «мечтательного, выдуманного» плана и в намеренном уничтожении части кладок (Лохвицкий, 1857, 40–42). Проверить этого было нельзя, так как над раскопом стояла уже новая церковь (построенная В. В. Стасовым) — но при работах Д. В. Милеева правота Ефимова подтвердилась (Краткое 1829, 14). Лохвицкий работал и позже, в 1830-х гг.: с Золотыми воротами (1832-33), которые открыл от засыпки XVIII в. (гораздо более грамотные работы); с фундаментами у Андреевской Церкви (1832), которые объявил Крестовоздвиженским храмом; с т. н. Ирининскими руинами (1833) на Б. Владимирской улице и на Иорданском ручье (1835). Храм Ирины он обмерил, лучше справляясь с деталями, — довольно точно изображая шиферный престол, гробницы-аркосолии в стенах, саркофаги, лопатки, оконные проемы и т. п. — то есть небольшие по размеру детали, которые легко скопировать с натуры. Но он не владел техникой обмера значительных объемов — восстановить же план (тем более имея дело с половиной храма), понять его как целое не мог по простой причине: представление о типичных чертах древнерусской церкви в 1830-х гг. еще не сложилось.

4В «Воспоминаниях» известный писатель А. Н. Муравьев приводит эпизод когда священник Десятинной церкви вывел его из задних ворот ограды на пустырь, обнесенный валом. «Я был поражен необычною красотою вида, который мне открылся с вершины вала, еще времен Владимировых; весь нижний Киев был у ног моих, со всеми глубокими оврагами его предместий, и далекое течение Днепра с Вышгородом, селом Ольги; верст на 30 простиралась перед моими тазами лесистая равнина Заднепровская. Удивленный чудным зрелищем, спросил я священника: «чье это место и как оно сохранилось доселе не купленным?»— «Это место Анненкова, — отвечал он, — который выстроил Десятинную церковь… никто почти его не знает, потому что было загорожено церковным двором и безобразными кузницами, у спуска горы, против Андрея Первозванного». Попытка выкупить усадьбу у владельца ни к чему не привела. (Муравьев, 1913, 97).