Леонид Беляев - Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Ситуация резко изменилась после победы в войне 1877-79 гг. С первых недель управления русская администрация чувствовала свою ответственность за сохранение и изучение национальных древностей. 56Инициатором работ стал губернатор Софии Петр Владимирович Алабин (1878). В городскую библиотеку решено было собрать обнаруживаемые древности, что позднее позволило сформировать здесь отдел христианских памятников; была заказана съемка фресок Боянской церкви; в Тырново П. В. Алабин «нашел необходимым сделать первый шаг… к воскрешению древнейшей святыни этого старинного города, храма во имя 40 мучеников… обращенного в мечеть при завоевании турками»

(Цит. по: Въжарова, 1960). Особенно интересна инициатива раскопок руин Софийского собора, превращенного турками в склад, с которой Алабин обратился в Археологическую комиссию, указав исходные дан-

ные памятника и приложив материалы первичной фиксации, подробное описание состояния и даже «фотографический рисунок». 57Губернатор высоко оценил перспективы, допустив, что «если бы подвергнуть раскопкам внутренность бывшего алтаря, очертания которого обрисовываются сводами фундамента, то могли бы открыться следы глубокой древности. Полагаю, мог бы обнаружиться при этой раскопке пол алтаря, дожет быть, мраморный, или даже мозаичный, престол, жертвенник, обломки образов…» П. В. Алабин готов был взять на себя общую организацию и наблюдение за исследованиями — но ответ Археологической комиссии оказался чисто формальным (исследования XX в. покажут, что прав был губернатор).

Начало 1880-х гг. обещало очень быстрое развитие в Болгарии национальной археологии; материал поступал из самых неожиданных источников (например, при разборке старых турецких крепостей собрали хорошую коллекцию эпиграфики и скульптуры, сейчас в Эрмитаже), рождались новые проекты: в 1880 г. Географическое общество разработало план комплексной археолого-этнографической экспедиции в Болгарию. К сожалению, позади науки всегда маячит политика. «Нейтральная» тема создания в Болгарии своего Археологического общества обсуждается русским правительством совсем как политический вопрос, по которому завязывается специальная переписка. Вместо дорогостоящих экспедиций планируют организацию «центра влияния русской науки и политики на Балканах» в виде «Русского археологического института» в Болгарии. Легко догадаться, что сложности в русско-болгарских отношениях, возникшие в 1880-х гг. и закончившиеся разрывом, в корне Сменили отношение России к этим проектам. Ни один из них не был реализован, а оформление собственной болгарской научной школы заняло более двух десятилетий. 58

Важным препятствием к изучению византийской церковной старины в Болгарии была «нелюбовь» к греческому духовенству и постоянные политические конфликты с Грецией. Посещавшие Балканы в конце XIX — нач. XX в. русские ученые (М. М. Сперанский, Ф. И. Шмит и др.) единодушно отмечали связанную с этим недооценку памятников средневекового прошлого. Историк М. Сперанский записал: «Археологическое изучение в Сербии и Болгарии оставляет желать еще весьма многого… Настоящий интерес к своему прошлому у сербов и болгар едва Только пробуждается, причем оба народа интересуются из этого прошлого преимущественно только тем, что стоит в связи с их политическими взглядами и стремлениями, в связи с национальными идеями небольшого народа, наконец, с тем, что так или иначе приятно щекочет самолюбие людей, только недавно почувствовавших себя на свободе и начавших сравнивать себя с другими, старшими в науке народами, стремясь поскорее найти у себя то, чем гордятся иные». (Сперанский, 1898, *5).

I Как показала деятельность РАИК, исследования византийских древностей Болгарии удобнее было организовать из Стамбула; согласно уставу, в круг деятельности константинопольского института входили все территории, когда-либо принадлежавшие Византийской империи, и дирекция стремилась к тому, чтобы связать Софию и Царьград в своего рода единую научную систему. Это было логичным и с политической точки зрения: многим казалось, что возвращение Константинополя в состав православных земель— вопрос ближайшего будущего. Ф. И. Успенский, испытывая особенный интерес именно к Болгарии, один за другим слал туда исследовательские и организационно-научные проекты. 59

С 1890-х гг. роль русских ученых в изучении византийских древностей Болгарии стремительно возрастает. В очень непростых условиях проводятся первые хорошо оснащенные «археологические путешествия» и большие стационарные раскопки. В 1896 г. Ф. И. Успенский посещает городище Абобу на северо-востоке Болгарии и начинает здесь раскопки (см. ниже). Оказалась невероятно интересной и первая экспедиция в Македонию М. П. Милюкова и Ф. И. Успенского (1898), имевшая целью изучение эпиграфики (на которую раньше уже обращали внимание В. И. Григорович, А. Ф. Гильфердинг, архимандриты Амфилохий (Казанский) и Порфирий (Успенский). Экспедиция, однако, работала в гораздо более широком диапазоне. В ее отчете была сделана попытка не ограничиваться каталогом обследованных памятников (включавшим фрески, церковную утварь, надгробия и т. п.), но дать хотя бы приблизительную историю церковных древностей Македонии (с конца XI по конец XIII в.) 60«Изюминкой» среди находок экспедиции стала фиксация одного из самых известных и древних памятников славянской эпиграфики — сохранявшейся тогда in situ надгробной плиты с кириллической надгробной надписью-граффито по брату, матери и, вероятно, отцу царя Самуила и датой (993), открытой в 1888 г. в селе Герман (близ Пресны). В публикации ей был посвящен ряд статей (Успенский, 1899; Флоринский, 1899; Милетич, 1899).

Вскоре вторая македонская экспедиция, организованная Академией наук прямо из России, закрепила этот успех. В 1900 г. Н. П. Кондаков и его коллеги (историк П. Н. Милюков, филолог П. А. Лавров, архитектор П. П. Покрышкин) проходят очень близкий маршрут, осматривают, фиксируют и атрибутируют массу памятников. В заключении к отчету Н. П. Кондаков сформулировал задачи изучения славянских древностей на Балканах как особой ветви византийской археологии. 61В то же время Ф. И. Успенский, расширяя охват византийских и пост-византийских памятников, совершал археологические осмотры древних городов и отмечал полную бесконтрольность и хаос в работах на церковных объектах, например, Тырнова.

Исключительную роль в становлении болгаро-византийской археологии сыграли первые по-настоящему широкие расчистки и раскопки РАИК на древнеболгарском городище Абоба (Плиска). Пришедшиеся в основном на сезон 1899–1900 гг. раскопки под руководством Ф. И. Успенского дали уверенность в существовании здесь в прошлом столицы Болгарии. Была изучена масса погребений и храмов эпохи принятия христианства (конца IX–X в.), среди которых костница-реликварий, остатки базилики с руинами нижележащего крестообразного мартирия. Важность накопленных материалов заставила впоследствии обращаться к ним неоднократно, исследуя вопрос о начале христианской архитектуры на территории будущей Болгарии в раннехристианский период. 63Эти работы привели к дискуссии о местоположении первой столицы и к раскопкам в Преславе, в результате чего были открыты остатки нескольких церквей. (Успенский, 1908). 64