Робер Клари - Завоевание Константинополя

Квадрига собора св. Марка в Венеции, вывезенная крестоносцами из Константинополя

Когда графы и простые крестоносцы услышали то, что сказал дож, они сильно приуныли и почувствовали себя в весьма затруднительном положении. И тогда они учинили вторичный сбор денег и заняли, сколько смогли, у тех, у кого, как они считали, деньги имеются. Тогда они уплатили венецианцам; и когда уплатили, то остались должны еще 36 тыс. марок; тогда они сказали венецианцам, что их, крестоносцев, дела очень плохи, и что войско сильно обеднело из-за сбора денег, который они произвели, и что они не могут больше собрать, чтобы уплатить им; у них осталась лишь малая толика для содержания рати. И когда дож увидел, что пилигримы не могут выплатить все деньги и находятся в очень затруднительном положении, он переговорил со своими людьми и сказал им: «Сеньоры, — сказал он, — если мы отпустим это войско уйти восвояси, то навсегда прослывем дурными людьми и обманщиками. Пойдемте-ка лучше к ним и скажем им, что если они не прочь вернуть нам эти 36 тыс. марок, которые они нам должны, из добычи от первых же завоеваний, которые они сделают и которые составят их долю, то мы перевезем их за море». Венецианцы согласились поступить так, как сказал дож. Они направились к пилигримам, туда, где те расположились. И когда они туда пришли, дож сказал пилигримам: «Сеньоры, сказал он, мы, я и мои люди, держали совет и рассудили таким образом, что если вы хотите законно гарантировать нам, что уплатите нам эти 36 тыс. марок, которые вы нам должны, из своей части первой же добычи, которую вы захватите, то мы перевезем вас за море». Когда крестоносцы услышали, что им сказал и что предложил им дож, то они весьма возрадовались, и припадали к его стопам от радости, и законно поклялись ему, что весьма охотно сделают то, что дож им предложил. После чего они устроили ночью столь большое веселье, что не было ни одного бедняка, который не возжег бы пышного факела, и они носили на остриях копий большие восковые светильники вокруг своих палаток и вносили их внутрь, так что казалось, будто весь лагерь объят пламенем.

Потом дож явился к ним и сказал им так: «Сеньоры, сейчас идет зима, и мы не смогли бы плыть за море; правда, меня-то это не может удержать, потому что я уж взялся вас перевезти, лишь бы только вас это обстоятельство не удержало». «Но давайте-ка сделаем доброе дело! — сказал дож. — Неподалеку отсюда есть город под названием Задар {85} . Жители этого города причинили нам много зла, и мы — я и мои люди — хотим, если сумеем, отомстить. И коли доверяете мне, то мы пробудем там всю зиму, примерно до пасхи; а к тому времени мы приведем в порядок наш флот и тогда уже с божьей помощью поплывем за море. Город же Задар весьма хорош и весьма богат всяким добром!». Бароны и знатные рыцари-крестоносцы дали свое согласие на то, что предложил им дож; но все остальные в войске не знали об этом замысле, за исключением самых знатных людей {86} . Тогда все они сообща приготовились к этому походу, приготовили свой флот и затем вышли в море {87} . И каждый из знатных людей имел свой неф для себя и своих воинов и свой юиссье, чтобы везти коней, а у дожа Венеции было 50 галер, снаряженных целиком за его счет. Галера, на которой плыл он сам, вся была алой, и над ним был раскинут алый парчовый балдахин, впереди были четыре серебряные трубы, в которые трубили, и кимвалы {88} , которые гремели по-праздничному. И все — знатные люди, клирики и миряне, малые и великие — выказывали при отплытии столь великую радость, какой никогда еще не бывало, да и флота такого никогда не видывали и о таком не слыхивали; а потом пилигримы потребовали, чтобы на корабельные башни поднялись все священники и клирики, которые пели Veni creator spiritus {89} . И все до единого, великие и малые, плакали от наплыва чувств и большой радости. И когда флот отплывал из гавани Венеции и {90} ...дромоны, и эти богатые нефы, и столько других судов, что это было со времени сотворения мира самое великолепное зрелище, ибо там было наверняка 100 пар труб, серебряных и медных, которые все трубили при отплытии, и столько барабанов, и кимвал, и других инструментов, что это было настоящее чудо {91} . Когда они вышли в открытое море, натянули паруса и подняли свои знамена и флажки {92} на башни нефов, то казалось, что все море заполнилось кораблями {93} , которые они направили сюда, и словно пламенело от великой радости, которую они чувствовали. Так плыли они, пока не достигли некоего города под названием Пола {94} . Когда они причалили туда, то подкрепились и побыли там немного, пока не подкрепили хорошенько свои силы и не приобрели съестные припасы, которые погрузили на свои нефы. Затем они вышли в море. Если они уже до того ликовали и веселились великой радостью, то теперь они тоже выказывали радость и даже еще большую, так что жители города весьма изумлялись такому их веселью и их огромному флоту и дивились великой знати, которую он вез; и они говорили, и то была сущая правда, что никогда и ни в какой стране не видывали и нигде не бывало собрано в одном месте такого флота, который был бы столь же прекрасен и столь же богат, как этот.

Венецианцы и пилигримы плыли с поднятыми парусами и в ночь на праздник св. Мартина подошли к Задару {95} . Когда жители города Задара увидели подплывающими эти нефы и весь этот огромный флот, они затрепетали от великого страха; они заперли все городские ворота и вооружились как можно лучше, чтобы защищаться. Когда они вооружились, дож обратился ко всем знатным людям в войске и сказал им: «Сеньоры, сей город причинил много зла мне и моим людям; я бы охотно отомстил ему за это. И я прошу вас оказать мне помощь». И все бароны и знатные люди ответствовали ему, что охотно ему помогут. Ну а жители-то Задара хорошо знали, что венецианцы их ненавидели. И они, задарцы, получили также грамоту из Рима, где говорилось, что все те, кто пойдет на них войной или причинит им какой-то ущерб, будут подвергнуты отлучению {96} . С добрыми послами они переслали эту грамоту дожу и пилигримам, которые прибыли туда. Когда послы явились в лагерь, грамоту прочитали дожу и пилигримам. Когда грамота была прочитана и дож услышал ее, он сказал, что не откажется от намерения отомстить жителям города даже под угрозой отлучения апостоликом. После этого послы удалились. Дож во второй раз обратился к баронам и сказал им: «Сеньоры, знайте, что я ни под каким видом не откажусь отомстить им, даже ради апостолика!». И он попросил баронов помочь ему. Все бароны, за исключением только графа Симона де Монфора и мессира Ангеррана де Бова, ответили, что они охотно пособят ему. Эти же сказали, что не пойдут против воли апостолика, ибо не хотят быть отлученными; и тогда они собрались и на всю зиму уехали в Венгрию {97} . Когда дож увидел, что бароны ему помогут, он приказал расставить свои орудия для осады города в таком количестве, что жители города увидели, что им не продержаться; и они сдались на милость крестоносцам и сдали им город {98} . Тогда пилигримы и венецианцы вступили в него и поделили город на две половины, так что одну половину получили пилигримы, а другую — венецианцы {99} .