Дэвид Холловэй - Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

Никаких данных о тяжеловодном реакторе в Челябииске-40 опубликовано не было.

Юрий Александрович Крутков был исключением. Он стал членом-корреспондентом Академии в 1933 г., но был арестован в конце 30-х гг. Он работал в туполевской шараге (тюремное конструкторское бюро) и приехал в Сухуми, когда его освободили из этой шараги в конце войны. См. Barwich H. Das Rote Atom. P. 72; Озеров Г.А. Туполевская шарага. 2-е изд. Франкфурт/н-М.: Посев, 1973. С. 40–41.

Барвих пишет, что немцы прибыли в Верхне-Невинск в октябре 1948 г., но последняя дата, сообщаемая в «The Problem…», представляется более вероятной, так как она лучше соответствует общей хронологии разработок в Советском Союзе.

Подтверждается Петросьянцем.

Продолжалась работа как по электромагнитному разделению изотопов, так и по методу центрифуги. Первый промышленный завод с центрифугой начал работу в 1959 г. в Свердловске-44.

Для работы над проектом из тюрем и лагерей были выпущены ученые и инженеры. Единственная шарашка, которую можно идентифицировать с уверенностью, — это институт радиобиологии и радиогенетики в Сунгуле, в 30 км к северу от Кыштыма. Ключевой фигурой здесь был Н.В. Тимофеев-Ресовский, работавший в Германии с 1926 по 1945 г., где он приобрел мировую известность как специалист в области радиационной генетики и биофизики. Некоторые из его немецких сотрудников присоединились к нему в Сунгуле, а Николаус Риль, который был его другом еще по Берлину, стал научным директором института в 1950 г. Институт разрабатывал методы измерения уровня радиации и изучал воздействие радиоактивных изотопов на живые организмы. Кажется, он пользовался протекцией МВД от посягательств лысснковщины, поскольку непосредственно подчинялся МВД, в частности Завенягину. См.: RiehlN. 10 Jahre in goldenen Kafig. P. 49–56. Гранин Д. Зубр// Новый мир. 1987. М» 2. С. 40–43. См. также: Берг Р. Суховей. Нью-Йорк: Chalidze Publications, 1983. P. 224.

После второй мировой войны Комиссия по атомной энергии США установила предельную дозу в 36,5 бэр в год для работающего персонала; международный стандарт в настоящее время 2 бэр в год. (бэр — сокращенно «биологический эквивалент радиации».) См.: Ackland L. Radiation Risks Revisited// Technology Review. February/March 1993. P. 59, 61. Официальный доклад, подготовленный в 1991 г., сообщал, что обитатели Челябинска-40 имели «хронические лучевые заболевания, дозы облучения во много раз превышают верхний допустимый предел». Статистика показывает увеличение смертности от злокачественных образований тех, кто получил дозу 25 бэр в год и общую дозу 100 бэр или более. См.: Proceedings of the Commission on Studying the Ecological Situation in Cheliabinsk Oblast. Vol. 2. Moscow. 1991. P. 23. Комиссия была учреждена указом президента Горбачева 3 января 1991 г.

Этот случай привел к увеличению заболеваемости лейкемией среди подвергшегося заражению населения. См.: Kosenko M., Degteva M., Petrushova N. Estimate of the Risk of Leukemia to Residents Exposed to Radiation as a Result of a Nuclear Accident in Soutern Urals// PSR Quaterly. December 1992. P. 187–197. Обширная дискуссия содержится в: Proceedings of the Commission…

29 сентября 1957 г. бак — хранилище радиоактивных отходов в Челябинске-40 — взорвался, выбросив 20 миллионов кюри радиоактивных веществ, из которых 2 миллиона попали в атмосферу и распространились на местности к северо-западу. См.: Никипелов Б. В., Дрожко Е.Г. Взрыв на Южном Урале// Природа. 1990. М» 5. С. 48. Этот номер содержит несколько статей, посвященных этой аварии.

Правомочность такого подхода можно видеть на примере ядерных аварий в Челябииске-40 в 1957 г. и в Чернобыле в 1986 г.

«К разработчикам материалы разведки не поступали» (Из письма В.А. Турбинера от 13 сентября 1995 г.). — Прим. ред.

Очевидно, он также сделал модель бомбы из урана-235 в масштабе 1:10.

История его назначения описывается так. «“Что, у нас нет для этого нового дела известных конструкторов? — заявил Сталин В. Малышеву. — Назначьте Духова, его все знают”. Сталину возражать никто не смел. Это назначение произошло через три с лишним года после начала конструкторско-изыскательских работ, когда в напряженных рабочих условиях уже сложился новый коллектив конструкторов, экспериментаторов, уже работал опытный завод, где по конструкторской документации и были изготовлены первые узлы и образцы атомной бомбы» (Инженер. 1991. № 11. С. 37). — Прим. ред.

Он работал с Комельковым. Его вклад заключался в создании резервной системы.

Узкоколейка скоро была переделана на нормальную колею.

В одном интервью А.Д. Сахаров сказал, что, хотя он в конце 1940-х гг. знал кое-что о преступлениях Сталина, он не осознавал их масштабов. См.: Интервью с А.Д. Сахаровым от 15 июня 1987 г.

H. Г. Клюева и Г.И. Роскин разработали антираковый препарат, известный как «КР». По просьбе авторов рукопись их изданной в Москве монографии о лечении злокачественных опухолей, была взята в Соединенные Штаты в 1946 г. академиком В.В. Париным, секретарем Академии медицинских наук, и передана американскому издателю. Сталин расценил это как предательство и выдачу государственной тайны. Парин попал в тюрьму на двадцать пять лет, а Клюева и Роскин предстали перед «судом чести» и были повсеместно осуждены в печати.

Была запрещена эта интерпретация, а не сама квантовая механика.

Иваненко, который был одним из первых членов ядерного семинара в институте Иоффе, яростно боролся за приоритет советской науки. В 1948 г. он, например, жаловался на страницах ведущего партийного теоретического журнала «Большевик», что в докладе Смит ухитрился «изложить важные результаты большого числа советских работ, не говоря ни слова о советской науке и ее роли в физических открытиях нашего времени! Смит пытается внушить своим читателям мысль о том, что, но существу, только ученые англосаксонских стран способны на открытия всех современных концепций о структуре атома и атомного ядра и атомных реакций» (Иваненко Д.Д. К итогам дискуссии по книге Б.М. Кедрова «Энгельс и естествознание»// Большевик. 1948. № 8. С. 69). Горечь иваненковской критики имела источником непризнание за ним, как он считал, приоритета в формулировке нейтронно-протонной модели ядра; сформулированной им в 1932 г. Нормальная озабоченность ученых о приоритете в его случае стала болезненно навязчивой.

Профессор Московского университета А.А. Соколов в письме Жданову выразил недовольство тем, что он и Иваненко лишены возможности принять участие в работе НИИФ-2 (Институт ядерной физики при Московском университете, директором которого был Скобельцын), и обвинил Ландсберга, Ландау и Тамма в низкопоклонстве перед иностранной физикой.