Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Во всем этом мало удивительного, учитывая постоянные советские заявления на самом высоком уровне о готовности к урегулированию отношений с Германией. Но Гитлер не спешил, впрочем, как и Сталин. До поры до времени Гитлеру было выгодно разыгрывать антисоветскую карту так, как он это сделал в Мюнхене.

Одно из проявлений тайны, окружавшей советско-германские отношения, немецкий историк И. Фляйшхауэр усматривает в том, что Сталин лично контролировал вопросы этих отношений. При этом она ссылается на «псевдомемуары Литвинова» — Notes for a Journal (Записки для дневника), в которых говорится, что с января 1939 г. М.М. Литвинова лишили прямого доступа к советскому представительству в Берлине, потребовав от полпреда докладывать непосредственно Сталину {224} 224 Фляйшхауэр И. Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938–1939. М., 1991. С. 80–81. .

Рассекреченная ныне «особая папка» подкрепила предположение немецкого историка. Опубликованные в Лондоне в 1955 г. «Записки для дневника», возможно, действительно принадлежат М.М. Литвинову. Из донесения председателя КГБ СССР И.А. Серова правительству мы узнаем, что сигнальный экземпляр книги был добыт резидентурой Комитета государственной безопасности (КГБ) в английской столице еще до выхода книги в свет. Жена Литвинова, Айва Вальтеровна, будучи допрошена в КГБ, сообщила, что Литвинов, при отъезде из США (где он был полпредом в 1941–1943 гг.) оставил свои записи, «наподобие дневника (напечатанные на пишущей машинке)», которые она передала на хранение американскому журналисту Дж. Фриману. Не исключено, говорилось в донесении Серова, что эти записи использованы в книге, содержание которой характеризовалось КГБ как «антисоветское» {225} 225 Председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР Серов И.А. — Молотову В.М. 15 июля 1955 г. // РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2, Д. 1036. Л. 198. . [22] Историк Г.И. Чернявский, найдя в американском издании «Записки для дневника» (1955 г.) Литвинова фактические ошибки, называет дневник «фальшивкой». — http://kackad.com/kackad/?p=5377. Как же быть в таком случае с письмом председателя КГБ Серова? Просто отбросить? Не получится.

Изучение опубликованной переписки М.М. Литвинова с полпредством СССР в Берлине за январь-март 1939 г., ограничивающейся четырьмя сравнительно малозначительными документами {226} 226 См. ДВП [СССР]. Т. 22. Кн. 1. Документы №№ 35, 39, 48 и 174. , скорее подтверждает, нежели опровергает версию И. Фляйшхауэр о личном участии Сталина в совет- ско-германских контактах, начиная с осени 1938 г.

Международную ситуацию, созданную Мюнхеном, сталинское руководство постаралось обратить в свою пользу.

Конечно, с одной стороны, оно не смогло скрыть своей досады по поводу того, что Германия снова уклонилась, по выражению журнала «Большевик», «от испытания огнем и мечом». Последний раз это случилось, по словам журнала, на конференции в Мюнхене, где «ни Чемберлен, ни Даладье не захотели, чтобы фашизм подвергся разгрому; поэтому они и предпочли произвести нажим на Чехословакию, чтобы принудить ее к капитуляции» {227} 227 Большевик. 1939. № 4. С. 52–53. . Так капиталистические противники СССР вновь ушли от того, чтобы напрямую скрестить шпаги.

Но, с другой стороны, неучастие Советского Союза в мюнхенской сделке за счет Чехословакии дало ему преимущество, и не только моральное. Руками Гитлера удалось подорвать старый Версальский порядок на континенте, чего давно добивался и Советский Союз, оправдывая этим сотрудничество с Германией. В Европе создалась новая ситуация, небезвыгодная для Сталина. Эпицентр политико-дипломатических событий в послемюнхенский период, чем дальше, тем больше смещался на Восток, превратив вскоре советскую столицу в дипломатическую Мекку предвоенной Европы.

Перспектива такого развития ситуации самоочевидна. Ограничив себя в известной мере договоренностями на Западе: мюнхенским соглашением между Германией, Великобританией, Францией и Италией от 29 сентября 1938 г. (об отторжении Судетской области от Чехословакии и присоединения ее к Германии), англо-германской декларацией от 30 сентября 1938 г. (с обязательством сторон «никогда более не воевать друг с другом») и франко-германской декларацией от 6 декабря 1938 г. (за «мирные и добрососедские отношения») {228} 228 МИД СССР. Год кризиса. 1939–1939. Документы и материалы в двух томах. М., 1980. Т. 1. С. 27–29,136–137. , великие капиталистические державы Европы отнюдь не сняли причин напряженности между ними. Дело в том, пишет Л.И. Гинцберг, один из отечественных специалистов по проблеме немецкого фашизма, что «конечные цели германской политики не могли быть достигнуты в рамках договоренностей с Западом» {229} 229 Гинцберг Л.И. Советско-германский пакт: замысел и его реализация // Отечественная история. 1996. № 3. С. 29. . Поэтому как демократические Англия и Франция, так и нацистская Германия в поисках новых возможностей для укрепления своих позиций неизбежно должны были, рано или поздно, обратить свои взоры в сторону СССР — последней не ангажированной крупнейшей европейской державы, способной склонить баланс сил в ту или иную сторону.

Прогнозируя развитие событий после Мюнхена, М.М. Литвинов писал советскому полпреду во Франции, что не ожидает разрыва с Англией и Францией, которым это невыгодно — «ибо они тогда лишатся козыря в переговорах с Берлином». Западные страны обратятся к СССР за помощью, если не смогут договориться с немцами или если последние выдвинут неприемлемые для них требования {230} 230 Письмо Народного комиссара иностранных дел СССР полномочному представителю СССР во Франции Я.З. Сурицу. 19 октября 1938 г. // ДВП СССР. Т. 21. С. 594. . В эти же дни советский полпред в Лондоне И.М. Майский говорил китайскому послу, что советское правительство изучает создавшуюся ситуацию «и пока не торопится с выводами», которые оно сделает «в свое время» {231} 231 Телеграмма полномочного представителя СССР в Великобритании И.М. Майского в Народный комиссариат иностранных дел СССР. Вне очереди. 22 октября 1938 г.// Там же. С. 603. .

В Москве явно не спешили с окончательным подведением итогов Мюнхена. Понимая, что время играло на руку Сталину, получившему долгожданный шанс выбрать момент, чтобы с шумом ворваться в европейскую политику. А через нее и в политику мировую. И связано это было с приближающимися переменами в советско-германских отношениях, которое предвидело немало аналитиков, а не только Л.Д. Троцкий из своего мексиканского далёка. В. Роговин, изучивший широкий круг источников, в том числе архивных, писал: «С 1933 года Троцкий не раз указывал, что Сталин более всего стремится к сговору с Гитлером» {232} 232 Роговин В. Мировая революция и мировая война. М., 1998. С. 143. .