Владимир Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Между тем именно принципиальная, политическая сторона дела больше всего занимала умы И.В. Сталина, а также В.М. Молотова и А. А. Жданова, наиболее в то время приближенных к вождю членов Политбюро. Попытки французских дипломатов в Москве и Берлине выведать у советских представителей, не перерастут ли контакты, начавшиеся как экономические, в контакты политические, ни к чему не привели. Заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин, принимая временного поверенного в делах Франции в СССР Ж. Пайяра, заявил, что он считает такую перспективу «менее всего вероятной», но добавил дежурную фразу: «Тем не менее, мы никогда не отказывались от возможности нормализовать наши отношения с любым государством» {243} 243 Запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел В.П. Потемкина с временным поверенным в делах Франции в СССР Ж. Пайяром. 27 января 1939 г. Секретно // Там же. С. 79; Дневник полномочного представителя СССР в Германии А.Ф. Мерекалова. 28 января 1939 г. Секретно // Там же. С. 81. .

Кредитное соглашение между СССР и Германией от 19 августа 1939 г. было подписано всего лишь за несколько дней до заключения советско-германского пакта о ненападении. Это хорошо показывает, что сами по себе соображения торгово-экономического порядка не играли особой роли в сближении сторон в политическом плане. Кредитное соглашение не стало необходимым подготовительным этапом движения к пакту, как это пыталась изобразить официальная пропаганда в сообщении правительственных «Известий» накануне приезда в Москву для подписания пакта нацистского министра иностранных дел И. Риббентропа. Это соглашение имело существенное, но отнюдь не определяющее значение для заключения пакта. Между двумя соглашениями, экономическим и политическим, не было взаимообусловленности. И шли торгово-экономические переговоры ни шатко, ни валко, раз они не имели официально приписываемого им значения. Зато они служили удобным прикрытием для политических переговоров, которые советская сторона в целях маскировки называла «разговорами», а немецкая — «беседами». Вывод о второстепенном значении экономического фактора в советско-германском сближении подчеркивает важность раскрытия иных, более весомых мотивов заключения пакта. Мотивов, не спонтанно возникших между 19 и 23 августа, а основательных, продуманных.

Через день после получения в Берлине согласия Советского Союза на возобновление переговоров о торговле и кредитах в немецкой столице произошла настоящая сенсация. 12 января на дипломатическом приеме неожиданно для присутствующих Гитлер, до этого демонстративно избегавший советского полпреда, теперь столь же демонстративно завел с А.Ф. Мерекаловым разговор, длившийся по подсчетам английского поверенного в делах в Германии, семь минут {244} 244 Дневник советника полномочного представительства СССР в Германии Г.А. Астахова. 19, 20 января 1939 г. Секретно. // Там же. С. 61. По другим сообщениям, беседа длилась дольше: Read A., Fisher D. The Deadly Embrace. Hitler, Stalin and the Nazi-Soviet Pact 1939–1941. London, 1988. P. 50–51. . По оценке корреспондента агентства United Press, это была «самая продолжительная и самая сердечная беседа Гитлера» с советским полпредом. Она послужила основанием для распространения в немецкой столице слухов о переговорах на предмет заключения советско-германского пакта и о намерении Москвы изменить свой курс в отношении «авторитарных государств» {245} 245 Дневник пресс-атташе А. Смирнова. 19 января 1939 г. // АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 7. Д. 64. Л. 25. .

Но вот что мы читаем о беседе в опубликованной записи из дневника А.Ф. Мерекалова. Гитлер «поздоровался, спросил о житье в Берлине, о семье, о моей поездке в Москву, подчеркнув, что ему известно о моем визите к Шуленбургу в Москве, пожелал успеха и распрощался». Не странно ли, что в обоих на сегодняшний день известных советских документах о беседе, скупых в изложении ее содержания и повторяющих друг друга [23] Телеграмма полпреда СССР в Германии А.Ф. Мерекалова в Народный комиссариат иностранных дел СССР. 12 января 1939 г. // Год кризиса. Т. 1. С. 185–186; Дневник полномочного представителя СССР в Германии А.Ф. Мерекалова. 12,17января 1939 г. Секретно // ДВП [СССР]. Т. 22. Кн. 1. С. 39. , столь неординарное событие для мира дипломатии, в котором так много значат публичные знаки внимания, выглядит как достаточно обыденное?

Демонстративно выказанный нацистским лидером знак особого внимания к советскому полпреду не мог не вызвать самых различных предположений и слухов. Гитлер, писал «Большевик» о его беседе с советским полпредом, не раскрывая, однако, содержания разговора [24] Большевик. 1939. № 4. С. 64. , «поразил всех». Тут же возник вопрос, что сказал или что мог сказать советскому полпреду нацист номер один. По полученным по каналам американской прессы сведениям, Гитлер «как говорят, просил советского посла сообщить Сталину, что Германия в настоящее время не имеет никаких замыслов в отношении Украины, и предложил обменяться мнениями, на что Сталин ранее уже дал согласие» [25] A. Kirk to С. Hull. January 20,1939. / / Foreign Relations of the United States (FRUS). Diplomatic Papers. 1939. Vol. 1–5. Washington, 1955–1957. Vol. 1.P.313. Курсив мой. . («Обмен мнениями» между Гитлером и Сталиным выразился в дальнейшем в обмене между ними шестью письмами, до сих пор не преданными огласке, кроме — официально — одного). Эта информация, дополненная ссылкой на позицию Сталина, поступила в Вашингтон из посольства США в Москве, а ее источником была американская пресс-служба в Лондоне. Как видим, событие, происходившее в Берлине, было подхвачено мировой прессой, обрастая новыми слухами. Рассмотрим, были ли для подобных слухов, в частности относительно Украины, какие- либо основания.

Оказывается, были. Вопрос о германских притязаниях на Украину, возникший после расчленения Чехословакии в марте 1939 г. и образования «Независимой Карпатской Украинской республики» с собственным правительством, все еще шумно обсуждался иностранной прессой, что, видимо, перестало отвечать планам Гитлера. «Украинская проблема» была одним из пунктов повестки дня встречи Гитлера с министром иностранных дел Польши Ю. Беком в Берхтесгадене, проходившей 5-го января. Буквально на следующий день полпредству СССР в Германии стало известно о заявлении Гитлера, что «на ближайший период эта [украинская] проблема вообще неактуальна, и приступать к коренному разрешению ее Германия не собирается» [26] Запись в дневнике советника полпредства СССР в Германии ГА. Астахова. 6 января 1939 г. // ДВП СССР. Т. 22. Кн. 2. С. 510 (прим. 30). . По информации, поступившей из Италии, слухи о планах Гитлера в отношении Украины приписывались проискам французов {246} 246 Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину. 26 января 1939 г. Секретно. Копии — В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову / / Там же. Т. 2. Кн. 1. С. 77. . В эти же дни польский посол в Париже, передавший своему американскому коллеге У Буллиту подробности польско- германских переговоров, сообщил, что Гитлер убедил Бека в том, что у него нет намерения воевать с Советским Союзом в наступившем году {247} 247 W Bullitt to С. Hull. January 30,1939. // USANAMP. M 982. Roll 1. .