Константин Станюкович - Оба хороши

"Эгоистом он стал!" - решил Николай.

То же самое думал о сыне и отец, когда, вернувшись в комнату, глядел в жизнерадостное, покойное лицо сына.

"Самодоволен... конечно, считает себя безупречным... И благополучен... А я!?"

И старик напустил на себя еще большую бесстрастность, когда спросил:

- По-прежнему у вас нынче каждый за себя, а бог за всех?

- Вроде того, отец. А ты все еще не угомонился?

- Как видишь, Коля, - ответил старик и прибавил: - Пей лучше чай и закусывай... Я нарочно заказал для тебя битки в сметане. Ты любишь, кушай, а то поругаемся.

- Действительно я голоден.

После закуски Николай осведомился о делах отца.

Отец поморщился, точно от зубной боли, и ничего не ответил.

- Может быть, тебе нужны деньги? Так я могу.

У старика закипела злость. Он вспомнил, что ради этого сына, когда тот был мальчиком и заболел, он закладывал последние вещи и потом для него готов был снять рубашку, а Николай теперь вместо того, чтобы прислать отцу денег, спрашивает, нужны ли они ему.

- Спасибо! Мне денег не нужно... - промолвил Долинин. - Бывали плохие дни, так у меня банкир есть.

- Банкир? Где ты и здесь отыскал банкира? - не без улыбки спросил Николай.

- А вот этот самый Абдулка где-то достает. И смотри, какой дурак этот татарин, - иронически усмехнулся старик, - не спрашивает, нужны ли деньги, а приносит до пенсии. Ну, а твои как дела, Николай?

- Я, отец, по одежке протягиваю ножки, - ответил Николай.

- Молодец! Рад, что ты не в меня. Надеюсь, долгов у тебя нет?

- Ни гроша! - не без горделивости ответил Николай.

- Ну, а я, - произнес старик, - бываю легкомыслен. Долги есть и порядочные.

Прошло несколько мгновений в молчании.

Но старик, по обыкновению, не удержался, чтобы не сказать насмешливым тоном:

- Ты, конечно, в восторге от новейших гениев?

- Еще бы! Они открыли новые пути. Они описывают те ощущения и ту правду, до которой не осмеливались дойти ваши старые корифеи, те только показывали частицу правды, а не всю... А у наших писателей и смелость и сила. Они ни перед чем не испугаются.

- Действительно они ничего не боятся и показывают себя во всем самодовольном блеске невежества, - презрительно перебил старик. - Вместе с твоими любимцами ты, верно, беззаботен относительно старой литературы?.. Идей в художестве не нужно? Одни настроения? Разумеется, и модная певичка для вас предмет поклонения?

- Отчего ж, если талант.

- Вот от таких-то талантов во всех видах вы и приходите в телячий восторг. Они для вас и учители жизни. От каждого невежественного и необразованного гения, незнакомого даже ни с каким учебником истории, вы ждете ответа на те жгучие вопросы, над которыми работали гениальные люди во все века... Впрочем, что же мудреного? Ведь всегда найдутся десять болванов, которые произведут одиннадцатого в гении... Да, у вас позорное понижение литературного вкуса. Толстой для вас уже устарел. Вы даже не понимаете всей силы гениального писателя. Ну, скажи по правде, ты читал Шекспира? Читал Гоголя? Слышал о Добролюбове и Чернышевском? Читал ли когда-нибудь о том, как устроилась жизнь людская и почему она для большинства невозможна? Заговорила ли когда-нибудь в тебе потребность искания правды? Возмущала ли тебя несправедливость? Нет! Я видел только трезвенное отношение... трусливость животного, боящегося за свою шкуру, - трусливость, которую вы прикрываете рассуждениями, основанными, разумеется, на настроениях и якобы на науке... И еще мало унижает тебя твой патрон. С вами все можно! раздраженно воскликнул Долинин. - Конечно, он другим, по-твоему, быть не может, такой темперамент и такова неумолимая сила инстинктов домашнего прирученного животного. Подобные объяснения вдобавок крайне удобны и могут все объяснить... Даже предательство Иуды...

- Отец, ты опять ругаешься... Верно, печень? Или ты получил какое-нибудь интересное письмо? - ядовито прибавил Николай. - Лучше не будем говорить.

- Ты прав. Не будем.

И старик почувствовал, что сын - почти чужой ему. Прежней беззаветной любви, которая была у отца раньше, когда Коля был мальчиком, теперь не было. Между ними была какая-то пропасть, и она не могла заполниться привязанностью отца.

Николай, казалось, не оскорбился и начал рассказывать о своих работах, о знакомых, о музыке, но о литературе как будто боялся говорить, чтобы не раздражать отца. Обходил и другие вопросы, на которых они могли разойтись.

Виноватый и болезненный вид старика, казалось, тронул сына. Он видимо жалел, хотя внутренно и слегка презирал его.

VI

А чуткий старик еще более раздражался и тоже, как и сын, старался сдерживаться.

Но все-таки не мог не искривить своих губ, когда спросил:

- Ну, а что поделывает твой двоюродный братец и друг Вася?

- Он в Италии.

- Болен?

- Нет, здоров.

- Поехал туда как художник? Работать?

- Нет, не работает.

- Что же он там делает?

- Нюхает розы и лилии... Смотрит на море. Любуется облаками.

- В том и все его занятие?

- Вася любит природу.

- А люди его не интересуют?

- Разве он виноват, что интересует его одно, а не другое.

- И болван! - внезапно закипая гневом, воскликнул Долинин. И, окидывая сына презрительным холодным взглядом, прибавил:

- Конечно, и ты одобряешь занятия двоюродного братца?

- Я не одобряю и не порицаю.

- Безразличие? Да разве ты не отличаешь черного от белого?

- Кажется, умею, как и ты. Но мы можем иметь разные фокусы зрения.

- А когда бьют человека? У тебя тоже разные фокусы зрения?

- Все зависит от нашего настроения и обстоятельств.

- Конечно, ты будешь, Николай, счастливее. А если еще со временем поглупеешь, то окончательно будешь счастлив, как Иванушка-дурачок... Сказка справедлива... Особенно по нынешним временам... Ум не в авантаже, если вдобавок при нем есть совесть. Впрочем, это слово упразднено. Только настроения и физиология. Молодцы вы стали! Главное, ума у вас мало. Впрочем, "это от бога".

- Значит, ты и неудачник оттого, что слишком умен? - спросил, раздражаясь, Николай.

- А ты как думаешь?

- Думаю, что каждый человек пожинает то, что посеял. Иначе говоря, поступки являются результатом темперамента и натуры.

- Шопенгауэра начитался? А принципов и внешних обстоятельств не признаешь?

- Кажется, ум и заключается в том, чтобы человек мог бороться с обстоятельствами именно в то время, когда эта борьба возможна. Если не умеешь плавать и бросишься в воду, неминуемо погибнешь. Кажется, это ясно, как дважды-два - четыре... А ты хочешь от нас...

- От кого от вас? - нетерпеливо и озлобленно перебил Долинин.

- Хотя бы от меня, - ответил Николай. - И, прости, отец, меня удивляет твое высокомерие. Теперь точно в моде говорить о молодежи с презрением.

- Неправда! Не о всякой молодежи. Есть славная молодежь. Она доказала и на голоде и на холере. Я говорю о новейших настроениях у некоторой части молодежи и особенно у молодых "сверхчеловеков".