Олег Курбатов - Военная история русской Смуты начала XVII века

В начале 1609 г. в село Грузино подошли на выручку Новгорода другие «уездные мужики»: крестьяне из-под Тихвина (1000 человек) и из заонежских погостов. Литовцы захватили пленных из этой рати и стали пытать их о численности подкреплений: «Они же люди простые, не знали счета, и сказали Кернозицкому, что пришло на Грузино ратных людей множество, а за ними идет большая сила» [110] Новый летописец. С. 328. . Известие вызвало снятие осады и отступление «тушинцев» (11 января 1609 г.). Соотношение сил изменилось, и власть Василия вновь признали Ладога, Орехов, Корела и Ивангород.

Кроме новгородских служилых людей и упомянутых «мужиков», Скопин-Шуйский имел у себя и несколько отрядов «вольных казаков» — в первую очередь, «прибор» атамана Тимофея Шарова. Будучи извещен о скором подходе «немецких людей», князь уже в январе отослал значительную часть своих ополченцев на помощь Вологде и Устюжне, так что у него осталось только 1200 человек.

Наконец, в середине апреля под Новгородом произошло соединение войск Скопина-Шуйского (около 1200 человек) и Делагарди (до 5 тыс. человек), после чего начался поход. В авангарде «немцами» командовал ротмистр Эверт Горн, а русскими — сотенный голова Ф. Д. Чулков; при этом, согласно условиям договора, формальное главенство сохранял русский военачальник. Через месяц эти передовые войска освободили Старую Руссу, разгромили «тушинцев» Кернозицкого и «привели ко кресту» царю Василию Торопец и Торжок. Приближение столь внушительной силы заставило отложиться от самозванца помещиков и посадских людей Невеля, Старицы, Ржева, Зубцова и Холма [111] Новый летописец. С. 333–334. .

Станы «тушинцев» пришли в движение: воевода кн. Г. П. Шаховской и полковник Александр Зборовский с отрядом копейщиков (3–4 тыс. человек) немедленно выступили навстречу Скопину, атаковали Торжок, но были отбиты 2-тысячным передовым отрядом. Узнав о реальной численности противника, Зборовский отступил и укрепился в Твери, куда со всех сторон стали стекаться польские хорунги, так что войско увеличилось до 5 тыс. человек. К Скопину тоже подошло сильное подкрепление: 3 тыс. дворян, детей боярских и стрельцов из Смоленска во главе с кн. Я. П. Борятинским, которые по пути взяли Вязьму и Дорогобуж и присоединили к себе служилых людей этих уездов. Войско наконец разделили на традиционные полки — Большой (Скопин и Делагарди), Передовой (С. В. Головин и «немецкий ротмистр») и Сторожевой (кн. Я. П. Борятинский и «немецкий ротмистр»). Устроив войска, кн. Михаил выступил к Твери, переправившись через Волгу выше города.

Разыгравшаяся на берегах Волги битва началась достаточно необычно для войн Смутного времени — обе стороны заранее построились в боевой порядок и чинно сблизились. Центр союзного войска, по нидерландскому обычаю, составили батальоны шведской и наемной пехоты; левое, ближнее к берегу крыло заняла французская конница, а правое — сам Делагарди с финскими кавалеристами [112] Видекинд Ю . История шведско-московской войны XVII века. С. 70, 71. . Русские разместились на флангах и во второй линии. Зборовский имел втрое меньше людей, но это были в основном отборные войска: при подобном же соотношении сил гетман Ходкевич громил в Лифляндии шведов в 1604 и 1605 гг.

«За час до свету» передовые союзные части вошли в соприкосновение с вражеской «легкой конницей в панцырях с луками и короткими копьями», а в полумиле от Твери увидели и готовые к бою главные силы «тушинцев». В это время неожиданно хлынул ливень, подмочивший порох в стволах, чем не замедлил воспользоваться Зборовский: «подняв крик», его гусарские и пятигорские хоругви нанесли сильнейший копейный удар по союзным порядкам. Французы первые не выдержали натиска отборной правофланговой конницы и бежали; русская конница тоже подалась назад, смешав резервные наемные отряды; многие воины стали в беспорядке отступать назад под защиту укреплений. Зато пехота, выставив во все стороны длинные пики, осталась неподвижной. Более того, воспользовавшись замешательством отбитых пикинерами «тушинцев», Делагарди с финнами храбро контратаковал «три главных хоругви»: по сведениям Мархоцкого, поляки «бежали с уже выигранной битвы и лишь через несколько миль опомнились и вернулись к войску» [113] Мархоцкий Н . История Московской войны. С. 55. .

Новый ливень и наступление вечера привели к прекращению битвы, окончившейся, таким образом, вничью. И все же большие потери понесли в этот день союзники: «Из тех, кто покинул позиции, последовал за бегущими, многие были перебиты, а из тех, кто, оставшись на месте, действовал, как подобало, копьями и саблями, никто не был и ранен» [114] Видекинд Ю. История шведско-московской войны XVII века. С. 71. .

Войска разошлись по своим лагерям и весь следующий день, чрезвычайно дождливый, приводили себя в порядок. Поляки уверили себя в своей победе и неосторожно остались в передовых укреплениях у поля битвы. Узнав об этом, Скопин перед рассветом 13 июля вывел союзные части в поле, скрытно подошел к польскому острогу и всеми силами внезапно обрушился на беспечного противника. Не успев построиться, «тушинцы» были смяты и рассеяны, причем часть из них укрылась в Твери, а остальные бежали в главный лагерь. Обоз и потерянные было пушки и знамена стали добычей союзников [115] Там же. .

Поляки отступили к Дмитрову, однако шведские наемники не получили достаточного удовлетворения в виде добычи; попытка добыть ее путем взятия Твери также не удалась. В лагере Делагарди начался бунт: Ю. Видекинд, рассуждая о его причинах, называет наглость от постоянных успехов, достаток от добычи, страх перед бедствиями дальнейшего похода и, наконец, «отвращение к войне из-за того, что до сих пор приходилось часто сражаться с неприятелем». Это загадочное на первый взгляд для воинов утверждение легко понять, если вспомнить о характере войны в Нидерландах: полевые сражения там были невероятной редкостью, а солдаты больше занимались осадными работами, маршами и контрмаршами, муштрой и только редкими стычками. Несколько серьезных битв с лихой и отчаянной восточноевропейской конницей убедили их в опасностях похода в места, «откуда они не смогут воротиться, не получая при том и обещанной платы» [116] Видекинд Ю . История шведско-московской войны XVII века. С. 72. . Действительно, власти ни разу не смогли выплатить им установленное жалованье. В результате бунта большинство наемников повернуло назад и вообще покинуло пределы России: Делагарди смог остановить на Валдае всего 1200 человек [117] Там же. С. 80, 81. .

В этих условиях Скопин-Шуйский, проведав еще и о подходе на помощь к Зборовскому гетмана Сапеги, решился отступить за Волгу. Он двинулся вниз по левому берегу реки к Калязину монастырю, присоединяя к войску уже собранные земские рати северных городов. В итоге соотношение русских и «немецких» воинов в его подчинении совершенно изменилось: на 15 тыс. русских теперь приходился только небольшой отряд Христиера Сомме (300 человек).