Евгений Кутузов - Варяги. Славяне. Русские

К концу XII столетия русы двести лет жили православными христианами. Для накопления христианского «культурного чернозема» времени прошло слишком мало. Только в XIV в. в основных чертах сформировалась русская христианская культура. Четыре столетия потребовалось для заложения нового культурного фундамента. Все это время приходилось пользоваться языческим культурным потенциалом, и в литературе, и в поэзии, и в живописи, и в архитектуре, и в украшениях. На официальных мероприятиях звучали сотни текстов языческих песен. Потому что христианских песен не было, а жить без песен — нельзя. Языческая символика и антураж «Слова…» языческие не потому, что его создатель вольнодумец, бросающий вызов устоям общества, а потому, что не умел создавать иначе. И никто в его время не умел. Сравним «Слово…» с «Задонщиной». Как ни подражает Софроний Рязанец «Слову…», но сразу заметно, что автор «Задонщины» — человек христианской культуры.

Относительно версии, что во времена «Слова…» было не принято подписывать свои произведения, потому, мол, мы и не знаем имени его создателя. Но известно немало произведений того времени, имена авторов которых мы знаем. Например, Даниил Заточник — младший современник создателя «Слова…». Известны такие не чуждавшиеся пера люди, как Владимир Мономах, Ян Вышатич, монах Нестор, митрополит Илларион, боярин Петр Бориславич… На таком фоне анонимность «Слова…» скорее должна вызывать удивление. Не косвенное ли это доказательство того, что создатель поэмы не считал себя ее автором?

А теперь я обращусь непосредственно к тексту, в поисках доказательств выдвинутой концепции. Текст «Слова…» использован в переводе В.И. Стеллецкого.

Начальные строки поэмы дают первое доказательство:

Здесь нет прямого указания, что для поэмы взяты тексты существующих к тому времени песен, но косвенно на это намекается, как часто делается в поэтических произведениях. Слова «начаться на старинный лад» можно понимать в двух смыслах: либо подражание предшествующей поэтической традиции, либо использование старинных песен как материала для построения текста песни на современную тему. И в том, и в другом случае создатель заявляет о несамостоятельности своего произведения. Неясно, где грань между подражанием и прямым использованием строчек, образов, идей, взятых у поэтических предшественников. Слушатель здесь с самого начала предупреждается, что все знакомое, услышанное в «Слове», подается интерпретированным к современным событиям.

Далее упоминается Боян — певец-поэт прошедшего времени. В свое время Пушкин высказал мнение, что в поэме присутствует тонкая ирония автора над Бояном. С мнением великого поэта спорить не принято, но я все же решусь возразить. Дальнейший текст показывает абсолютное уважение и даже восторженное отношение создателя «Слова…» к Бояну. Он даже прямо цитирует его с указанием источника:

Любая ирония предполагает хоть в какой-то степени взгляд сверху вниз, она же обязательно должна проявляться в цитировании того, над кем иронизируют. В этих же строках явственно виден взгляд снизу — вверх. Мысль такая: как об этом событии можно сказать подходящими строками из Бояна, ибо мне (т. е. создателю) не по силам выразиться лучше, нежели великий певец-поэт старых времен. Поэтому упоминание имени Бояна в начале запева следует понимать (вместе со смыслом предыдущих строк) как использование материала песен певца для того, чтобы отразить новые события и проблемы. Если первые три строчки начала могут быть взяты с какого-нибудь запева Бояновой песни, то строчки: «Начаться же той песни по былям нашего времени, а не по замышлению Боянову», — скорее всего, сочинены создателем поэмы для информирования слушателей.

Современные авторы работ о «Слове…», пишущие в сугубо комплиментарном духе, часто указывают на гражданскую смелость создателя поэмы. В XII в. он смеет упрекать князей за усобицы, смеет предлагать им программу действий на общее благо страны. Из этого делается вывод, что он сам принадлежал к высшим кругам тогдашнего русского общества — был князем-Рюриковичем или на худой конец киевским боярином. Но если в поэме цитируются фрагменты широко известных в XII в. песен, то слушатели, узнавая знакомые строки и призывы, не будут связывать негатив, касающийся князей, с личностью создателя поэмы. Так поется в старинных песнях, которые слушали из поколения в поколение, и создатель здесь «виновен» только в том, что эти призывы и упреки обращает к конкретным князьям своего времени. Но выступает как охранитель святоотеческих устоев. Не он сочинил такие строки, а всего лишь вставил новые имена в старинный текст:

Пожалуй, это наиболее дерзкие строчки поэмы. В других ее местах чувствуется пиетет к князьям. Но! Предлагаю обратить внимание: князья обвиняются в том, что с них начался процесс наведения поганых на землю Русскую. Хотя князья эпохи «Слова…» реально всего лишь продолжали то, что начали деды и прадеды. Стало быть, здесь использованы строки, сочиненные на рубеже XI–XII вв.

Ярослав Всеволодович Черниговский, младший брат Святослава Киевского, ничем особенным себя не проявил. В княжеских усобицах активного участия не принимал. С половцами не воевал, но и ничего не известно о наведении им на Русь половцев. За что же его так пригвождать к позорному столбу? Такой недоуменный вопрос возник уже давно. В 1950 г. Д.С. Лихачев предположил, что все дело в неверном прочтении текста. Следует читать «Ярославли» — не имя конкретного князя, а как определение всех князей, потомков Ярослава Мудрого [153, с. 86]. Вполне возможно, что это правильная мысль, но в таком случае, опять же, надо предположить, что процитированный фрагмент относится к рубежу XI–XII вв. В конце XII в. выражение «князья-Ярославичи» было слишком неопределенным. Эти строки вполне могли быть сочинены Бояном, время жизни и творчества которого ориентировочно определяются: конец XI — начало XII вв.

Если же никакой конкретный князь конца XII в. приведенный отрывок к себе не относил, то создателю поэмы нечего было опасаться власть имущих. Кто из князей откажется признать, что усобицы и наведение половцев на Русь — дело неблаговидное? Просто каждый, кто в этом участвовал, считал, что его действия вынужденные, а виноваты другие. А если к тому же процитированный отрывок сочинил Боян, то слушали эти слова несколько поколений русов еще до создания поэмы. Не нужно особого гражданского мужества, чтобы осуждать то, что всем обществом издавна и так осуждается.