Анатолий Степанов - Футболист

- Его все равно развязывать надо. Иначе наручники не снимешь.

- Что ж делать, развязывай тогда, - согласился Гоша.

Альберт развязал узел, смотал веревку, которой Олег был привязан к тахте, приподнял его и расстегнул наручники. Олег, охая, растирал свои кисти.

- А ноги развязать? - потребовал инструкций Альберт.

- Алик, у тебя ноги не затекли? - поинтересовался Гоша.

- Гоша, у меня ноги не затекли, - уже кривляясь, ответил Олег.

- Тогда не развязывай. Пусть так за столом сидит, - распорядился Гоша.

Альберт взял Олега на руки и понес к столу. Ногой отодвинул стул и на него посадил обезноженного.

- Что будешь пить, Алик? - осведомился любезный хозяин.

- Скорее всего то, что вы в меня вливали.

Альберт из ополовиненной бутылки тотчас налил в фужер, стоящий перед Олегом.

- За что выпьем? - спросил Гоша.

- Каждый в этой компании пьет за свое, - ответил Олег и медленными глотками опустошил фужер. Гоша, с удовольствием понаблюдав за действиями Олега, опрокинул в себя рюмочку. Альберт и Зоя тоже засандалили. Трое закусывали, а Олег закусывать не стал. Было у него занятие - растирать запястья.

Закусив, Гоша откинулся на стуле. Побеседовать захотелось.

- Извини меня за бесцеремонность, Алик, но ужасно хочется получить ответ на такой вот вопрос: когда ты меня вычислил?

- Когда Гришку на люстре увидел. - Олег вытянул под столом связанные ноги, растекся по стулу, засунув руки в карманы джинсов. - Также имеется вопрос: меня Валерий тебе отдал?

- Не догадался на этот раз, - с удовлетворенным смешком заметил Гоша, - мимо...

- Значит, большой начальник Сева, - понял Олег. - Ты хорошо обставился, деятель.

- На том стоим.

- Валеру на этой роскошной женщине прихватил? - Олег мутно посмотрел на Зою.

- Хорошо говоришь, Олег, - одобрила его речи Зоя.

- Дешевка, подстилка, дрянь. - Олег был постоянен, но однообразен, за что и получил: через стол, резко вскинувшись, Зоя хлобыстнула его по мордасам. Хлобыстнув, руку не убрала и, показывая Олегу нечто на этой руке, сказала:

- Видишь перстень? Семь тысяч стоит. Валерий подарил.

- Следовательно, ему уже заплачено, Гоша? - спросил Олег, осторожно отводя ее руку. Гоша, подхватив в движении Зоину руку и благодарно поцеловав ее, ответил:

- Это задаток пока, Алик.

- Жаль, ужасно жаль паренька. - Олег битой щекой потерся о плечо. Дело делал, работал в удовольствие, гордился, что он единственный знает петушиное слово. Была жизнь. Пришли Гоша с Зоей - и нет ее. Ай да Гоша с Зоей! Альберт, наливай. За них выпьем.

Альберт с готовностью налил в Олегов фужер, опорожнив бутылку. Гоша налил в рюмки водочки, подтвердив тост:

- За нас с Зоенькой! - и, выпив, приступил к монологу: - Ты романтик, Алик. А я - реалист. Можно даже сказать - социалистический реалист. Где это было видано в нашей стране, чтобы дело - это главное в жизни? Ну да, Валера Марков - лучший тренер наш. А что его отличает от худшего? Ничего. Ты, когда-то великолепный футболист, умеешь сделать из сопливого мальчугана отличного игрока, умеешь, как никто не умеет. Что тебя отличает от бездельника, существующего под вывеской детского тренера? Ничего. А ты говоришь - жизнь! Вся ваша с Валерой жизнь - горькое и яростное сознание того, что ваши, так сказать, дарования никому не нужны. Один я оценил вас. Тебе предоставил возможность удовлетворить гордыню - по моей подставке ты на некоторое время стал вершителем судеб. С Валерой же проще: материальный эквивалент его деятельности - Зоенька и деньги, которыми удовлетворяются потребности той же Зоеньки.

- Налей-ка мне еще, Альберт, - попросил Олег.

- Портвейна больше нет, Олег, - с сожалением констатировал Альберт.

- Пиво кончилось, ресторан закрыт, - вспомнил старое присловье Олег. - Тогда коньяку налей.

Не жалея, Альберт налил коньяку и осторожно осведомился:

- Не частишь?

Олег рассматривал коньяк на просвет. За него ответил Гоша:

- Пусть себе. В кои веки.

- Зоенька, а какого хрена ты сюда заявилась? - выпив в одиночестве, вопросил Олег.

- Маленькое удовольствие себе справить, Олег. О тебя, пьяного, ножки вытереть.

- Ах ты, моя проказница! - Олег потянулся, чтобы похлопать ее по заднице, и упал со стула. Альберт встал, поднял его, усадил. Олег тут же объяснил свою неловкость: - Забыл, что ноги связаны.

Гоша сам взял бутылку коньяка и предложил:

- Еще, Алик?

- Наливай.

Гоша налил, и он сразу же выпил.

- Вот и все, - сказал Гоша.

- Нет, не все, - неожиданно жестко возразил Олег. - Бойся меня, Гоша!

- А почему я должен тебя бояться? Что ты можешь мне сделать? Донести на меня? Да нету у тебя никаких доказательств! Поломать мне мою игру? Поздно, Алик!

- Плохо ты, оказывается, меня знаешь! - хвастливо угрозил Олег.

- Может быть, может быть. Зато я очень хорошо знаю алкоголиков. Вскорости ты уйдешь в отключку, а утром, я полагаю, единственная мысль, которая будет тебя беспокоить - где бы найти опохмелку. Я ее тебе предоставлю, ты опохмелишься, еще раз опохмелишься, потом еще и еще. Так и пройдет для тебя день, в который я сорву хороший куш.

Олег размахнулся, чтобы ударить по ненавистной роже, и рухнул на стол. Рухнул - и не поднялся. Поднялся Гоша, жалеючи, погладил Олега по волосам:

- Мы пойдем, Альберт, а ты оставь у дверей Юру и тоже отдохни до утра. Пойдем, Зоя.

Зоя встала и, некрасиво раскорячившись, ударила Олега ногой.

- Пьяная скотина! - возвестила она с радостью.

...Она ударила голой пяткой по мокрому песку. Узкая ямка заполнилась водой. Вода в ямке была желтая, мутная; в ней вертелись песчинки.

Затем маленькая, влажная и прохладная нога наступила на его горячую спину и медленно погладила вдоль позвоночника, и песчинки скрипели под ее ступней, и песчинки корябали его спину. Он перевернулся и посмотрел на нее. Ее купальник был холодный-холодный, и он вздрогнул.

Он бежал вдоль воды по песку. Бежать было трудно: ноги вязли и подворачивались; но бежать было легко: ни полуфинальных, ни финальных забегов.

Он надел шиповки, стараясь не рассматривать соперников. Свободно и изящно взмахивая ногами, они разминались перед стартом. Они поочередно делали рывки, каждый со своей дорожки - примеривались. Они бежали - мощно, резко, стремительно. Нет, он так не умел и вряд ли сумеет. Он тоже попробовал свою дорожку. Когда он выпрямился после пробного старта, то увидел впереди красную майку знаменитости.

"Салочка, дай колбаски! Салочка, дай колбаски!" Мальчишки убегали и разбегались. Модный чубчик бил по бровям, а из-под бровей лил пот, лил в глаза. Наконец он увидел нужную спину: спина горбилась - встречный ветер раздувал полосатую рубашку. Спина ближе, ближе. Лишь бы не поскользнуться на траве. Теперь осалить, теперь увернуться, а теперь можно самому звонко и победно кричать: "Салочка, дай колбаски! Салочка, дай колбаски!"