Дэвид Маккалоу - Вечная тайна лабиринта

Сегодня в нефе Сан-Францисского собора тоже есть лабиринт. Он находится сразу у больших западных дверей — почти как в Шартре, а еще один, каменный, расположен на улице, чтобы ходить по нему можно было в любое время дня или ночи. В самом же Шартре лабиринт теперь бывает открыт в течение целого дня каждую пятницу — и, по словам Франсуа Л его, отошедшего отдел каноника собора, это прямая заслуга Лорен Артресс. Впрочем, лабиринт в Сан-Франциско и доступность шартрского лабиринта — далеко не единственные и даже не самые большие достижения канониссы. Трудно переоценить ее заслуги в деле возрождения лабиринта в конце XX века. Она говорила (едва ли не в каждом своем выступлении начиная с того августовского утра), что ее задача — «усеять мир» лабиринтами. И за каких-то десять лет Северная Америка да и остальной мир действительно стали поразительным образом обрастать лабиринтами. Но, конечно, лабиринты не являются для Лорен целью сами по себе. В фразе, которой она пользуется почти так же часто, как и образом «усеивания мира», говорится, что лабиринт — наше «духовное орудие». Она называла лабиринт еще и «чудесным упрощающим принципом» и «дорогой к Богу». Не так давно она начала называть его еще и «чертежом». Орудие, принцип, чертеж — как бы прекрасен ни был лабиринт, он еще и полезен. Лорен Артресс никогда этого не говорила, но исторический лабиринт, даже шартрский, возможно, не представляет для нее такого уж большого интереса. Куда важнее ей кажется то, что можно с его помощью сделать. Она говорит: «С помощью лабиринта я могу научить чему угодно, — и добавляет: — Всему, что имеет для меня значение».

Артресс выросла в Огайо и окончила Принстонскую теологическую семинарию и Школу теологии в Ньютоне (Массачусетс). Свой первый лабиринт она прошла всего за несколько месяцев до знаменитого августовского утра — на религиозной конференции в лагере YMCA в штате Нью-Йорк. Этот лабиринт был совсем простым — кто-то выложил шартрский узор на полу спортзала, — но Артресс немедленно поняла, что хочет во что бы то ни стало построить такой же у себя в церкви. Во многих американских городах светские взгляды и теологические теории неоготической церкви на вершине холма Ноб-Хилл сочли бы крайне либеральными, но в Сан-Франциско репутация у нее была, пожалуй, даже консервативная. Набег на Шартр был на самом деле не столько исследовательским проектом, сколько попыткой заинтересовать лабиринтом нужных людей конгрегации. Попытка удалась. Вернувшись в Сан-Франциско, Артресс и еще несколько человек принялись за изготовление переносного лабиринта, который при необходимости можно было бы легко собрать, упаковать и увезти. Призвав на помощь добровольцев, они сшили из толстой парусины шесть полотен размером 7 на 42 фута, которые присоединялись друг к другу с помощью полосок «липучки». На ткани добровольцы нарисовали ярко-пурпурные контуры средневекового лабиринта. После успешного испытания за пределами Сан-Франциско — на религиозной конференции в Вашингтоне — лабиринт был представлен на родной земле в ночь перед Новым годом в качестве одного из элементов круглосуточного ритуала в честь окончания года. После всего-навсего короткой газетной заметки и неприметного объявления в церковном бюллетене возле церкви к шести часам вечера выстроилась очередь (многие, конечно, пришли из чистого любопытства), и люди беспрерывным потоком двигались по пурпурным линиям до самой полуночи. Так гласит легенда. Как бы то ни было, собор Благодати и преподобный доктор Лорен Артресс отныне были неразрывно связаны с лабиринтами.

И это тоже был исторический момент — возможно, даже в большей степени, чем раздвигание стульев. После перерыва длиною почти в четыре сотни лет лабиринт снова стал играть активную роль в жизни собора и его общины. Сначала парусину разворачивали и соединяли в лабиринт только дважды в месяц, но к 1994 году она уже довольно сильно поизносилась, а популярность прохождения лабиринта была настолько велика, что пришлось задуматься об установке постоянного варианта. На этот раз лабиринт принял форму того, что в соборе называли «напольным гобеленом», а все остальные звали просто ковром. Вариация шартрского лабиринта весом 900 фунтов и диаметром 36 футов была связана из шерсти и установлена у входа в центральный проход. Роберт Фезер Андерсон предложил небольшие доработки, подсказанные опытом двухлетнего использования первого варианта лабиринта, — настолько несущественные, что совсем не вызывают нареканий у тысяч посетителей, которые проходят лабиринт и полагают, что идут по настоящей шартрской тропе. Главное изменение — за исключением уменьшения размера с 42 футов до 36 — состоит в растягивании пространства между десятью точками (которые называются labrys ), где повороты сталкиваются «спиною к спине», предпринятом для того, чтобы у людей появилась возможность сойти с тропы, остановиться, перевести дух, помолиться, помедитировать да и просто позволить тем, кто идет позади, спокойно их обогнать.

И, хотя Проект Всемирного Лабиринта начинался как своего рода образовательная программа, вскоре стало понятно, что куда больших успехов он добился в деле привлечения в церковь людей, которых отпугивал традиционный церковный догматизм. Лорен Артресс стала называться «каноником по особым вопросам», и лабиринт оказался молчаливым мостом между традиционным и нетрадиционным, причем, по мнению Артресс, он был особенно эффективен именно благодаря своей «невербальности». Слова порой ведут к разногласиям. «Усеивание мира» началось почти сразу же, о чем свидетельствовало гордое новое название проекта. Теперь он назывался Veriditas — это слово, означающее силу зелени или весеннего возрождения, Артресс позаимствовала у средневековой монахини-мистика Хильдегарды Бингенской [44] Аббатиса, теолог и первая женщина-композитор в европейской истории Хильдегарда Бингенская (1098–1179) употребляла это слово в несколько другой форме: Viriditas . . Участники Veriditas сразу начали нести в массы благую весть лабиринта и даже читали проповеди на эту тему. В соборе не только постоянно устраивались программы и «паломничества», но демонстрировалось даже что-то вроде представления странствующей труппы под названием «Театр просвещения». Обычно в этих театрализованных представлениях принимают участие музыканты — арфисты и перкуссионисты, — поэтому такие программы чаще проводятся в центрах религиозных ассоциаций, чем в церквах. При этом лабиринт демонстрируется религиозным общинам, совсем с ним незнакомым, и они имеют возможность в течение двух дней походить по тропе и помедитировать. По правде сказать, это настоящая миссионерская операция, не уступающая по тщательности планировки «крестовым походам» Билли Грэма [45] Грэм Уильям Франклин (Билли) (р. 1918) — влиятельный американский телепроповедник и общественный деятель. «Крестовыми походами» Грэм называл организуемые им с 1947 года массовые мероприятия (на стадионах, в парках и т. д.) с пением гимнов, проповедями, беседами с паствой. . Цель операции — не спасение душ как таковое, а распространение использования «духовного орудия» и, что, возможно, еще важнее, — пополнение рядов «организаторами», образованными и опытными людьми, которые помогали бы советом и подсказкой тем, кто проходит лабиринт. Veriditas и люди в соборе никогда не использовали этот термин, но «организаторы» (которые должны пройти двухдневную стажировку стоимостью 500 долларов) были настоящими миссионерами.