Александр Торопцев - Москва. Путь к империи

Эта гордость возрождающегося народа напугала царевича Акхаза. Но хан Тохтамыш знал, что нужно делать в подобных случаях: бить, бить провинившегося данника. Бить долго, до тех пор, пока он не изогнется в покорной стойке. Бить надо провинившегося!

Хан Тохтамыш решил напомнить данникам, кто они такие, и в 1382 году пошел с сильным войском на Русь. На Средней Волге он задержался. Его тумэны ворвались в Волжскую Болгарию, ограбили там русских купцов, отняли у них много кораблей для переправы через Волгу.

Русские оказались неготовыми к новой войне. Но обвинять в этом Дмитрия Донского нельзя. Он свое дело сделал. Он развеял страх, гнетущим облаком висевший над каждым русским воином. Он сделал очень важный шаг на пути к свободе. Но Русь в XIV веке не могла одолеть Орду. Но это не значит, что она не справилась бы со степняками никогда. Битва на поле Куликовом доказала это.

По некоторым данным, у Тохтамыша, форсировавшего Волгу и вышедшего к Рязани, было в войске двести тысяч воинов. Очень большая армия.

Князь суздальский Дмитрий послал к Тохтамышу своих сыновей в знак смирения. Они скакали быстро, но с трудом догнали ордынцев: те быстро шли к Рязани. Хан дал жесткий приказ грабежом не заниматься, ошеломить русских внезапным ударом. Олег Рязанский сдался, бил челом Тохтамышу, обещал провести его через броды и переправы и повел огромное войско на Москву, но повел каким-то странным путем, сначала на Серпухов. Ордынцы взяли город, разграбили и потом только двинулись на Москву.

Почему же хан не пошел в столицу от Коломны по Москве-реке? Почему, до этого подгоняя своих воинов и не разрешая им останавливаться для грабежа, теперь, когда нужно было стремительным броском выйти к Москве, он вдруг согласился сделать крюк, не очень большой, но наверняка задержавший его дней на пять, а то и на семь — десять?

Этот вопрос остался малоисследованным и военными стратегами, и политиками, и москвоведами. Отвечая на него, можно сделать интересные выводы! Конечно же, разведка у Тохтамыша работала исправно, и за сто сорок лет после нашествия Батыя ордынцы знали географию Заокской земли великолепно. Им не нужен был Олег Рязанский в качестве проводника еще и потому, что они могли найти проводника из местных жителей. Дело здесь в другом — в дорогах! Торопливые люди утверждают, будто Москва еще в XI веке, а уж в XII, XIII, XIV веках и подавно, представляла собой бойкий узел торговых и военных дорог. Но поход Тохтамыша говорит о том, что военных-то дорог на территории современной Московской области даже в конце XIV века было мало.

Поход на Серпухов можно объяснить и другой причиной. Тохтамыш знал о Владимире Храбром, герое Куликовской битвы, и вполне естественным могло быть его желание нанести удар по вотчине двоюродного брата Дмитрия Донского. Кроме того, хан мог надеяться и на то, что этот князь, по примеру князей суздальского и рязанского, сдастся ему, потомку самого Батыя. И все-таки маршрут похода на Москву из Рязани через Серпухов выглядит довольно-таки странно.

Все дело в том, что Владимир Андреевич не испугался Тохтамыша. В тот трудный для Руси час он — единственный из всех князей, воевод и бояр! — требовал, просил, предлагал собрать войско и выступить навстречу ордынцам. Он готов был драться, а советники Дмитрия Донского, московские бояре, «только спорили о лучших мерах для спасения отечества, и великий князь, потеряв бодрость духа, вздумал, что лучше обороняться, нежели искать гибели в поле» [90] Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 34. .

Великий князь решил не рисковать, уехал с семьей в Кострому, где он надеялся собрать войско для борьбы с Тохтамышем. Народ, узнав об этом, заволновался. Митрополит всея Руси Киприан и бояре пытались угомонить горожан, но не смогли, «и бысть мятеж велик в граде Москве». Ремесленники и купцы взяли власть в городе, их возглавил литовский князь Остей. Колокола кремлевских соборов собрали народ на вече. Люди требовали закрыть все ворота и никого не выпускать из города, организовать достойный отпор врагу.

В этот момент митрополит всея Руси Киприан (чужеземец, родом из греков) с боярами кинулись из города. Им удалось убежать. За ними в отчаянной попытке спастись последовали слабые духом. Но ворота были закрыты, а перед ними стояли крепкие люди с рогатинами и саблями в руках. Кто-то бросал в беглецов камни. Камни били больно, могли убить. Умирать от своих сограждан не хотелось. Но желающих вырваться из города не убавлялось.

И тогда мудрое решение принял литовский князь Остей. «Он убедил москвичей выпустить часть народа и затворился в Кремле с теми, кто решил остаться. Бояре, купцы, суконники и сурожане сносили в Кремль свои товары; кроме москвичей в город набежал народ из окрестностей; все надеялись на крепость каменных стен и спешили в Кремль со своими пожитками» [91] Костомаров Н. И. Указ. соч. Т. I. С. 182. .

23 августа, в понедельник, подъехали передовые татарские конники к кремлевским стенам. Москвичи смотрели на них со стен. «Здесь ли великий князь Димитрий?» — спрашивали татары. Им отвечали: «Нет». Татары объехали вокруг Кремля, осматривали рвы, бойницы, заборолы, ворота. В городе благочестивые люди молились Богу, наложили на себя пост, каялись во грехах, причащались, а удалые молодцы вытаскивали из боярских погребов меды, доставали из боярских кладовых дорогие сосуды и напивались из них для бодрости. «Что нам татары, — говорили они во хмелю, — не боимся поганых; у нас город крепок, стены каменные, ворота железные. Недолго простоят под городом! Страх на них найдет с двух сторон: из города мы их будем бить, а сзади князья наши на них устремятся».

Пьяные влезали на стены, кричали на татар, ругали, плевали и всячески оскорбляли их и их царя; а раздраженные татары махали на них саблями, показывая, как будут рубить их. Москвичи расхрабрились так, думая, что татар всего столько и пришло, сколько их видно было со стен. Но к вечеру появилось все ордынское войско с их царем, и тут многие храбрецы пришли в ужас. Началась перестрелка; стрелы в изобилии летали с обеих сторон. Татарские стрелки были искуснее русских: наездники на легких конях скакали взад и вперед, то приближаясь к стенам, то удаляясь от них, на всем скаку пускали стрелы в стоявших на стенах москвичей и не делали промаха; много русских на заборолах падало от стрел татарских. Другие татары тащили лестницы, приставляли к стенам и лезли на стены; москвичи обдавали их кипятком, бросали на них каменья, бревна, поражали самострелами. Один москвич, суконник по имени Адам, заприметив татарина, знатного по виду, выстрелил в него из самострела и попал стрелой прямо в сердце. Этот татарин был сыном одного мурзы, любимцем хана.