Василий Кравков - Великая война без ретуши. Записки корпусного врача

Согласно предложенной А.С. Рейнгольдом классификации военных дневников, разделяющей подобного рода исторические документы на шесть категорий, записки В.П. Кравкова можно отнести ко второму типу — «дневники командиров средних соединений, описывающих военный опыт…» [9] Рейнгольд А.С. Восприятие Первой мировой войны в военных дневниках: сравнительный анализ отечественных и западноевропейских источников: дис. канд. филологич. наук: 10.01.03., М., 2011. С. 69. Однако такое определение не лишено некоторой доли условности: все же автор дневника, хотя и служил по военному ведомству, не был кадровым военным и в своих записках подчеркнуто дистанцируется от военной касты, неизменно акцентируя неприглядные моменты в поведении ее представителей. Данное обстоятельство, на наш взгляд, показывает, что предлагаемая

A.С. Рейнгольдом классификация, при всех ее очевидных достоинствах, все же нуждается в дальнейшей проработке и уточнении, поскольку в нынешнем виде, к сожалению, не учитывает всего многообразия разновидностей жанра «военный дневник».

Как представляется, научная ценность военных дневников

B.П. Кравкова заключается прежде всего в богатой информации о социально-психологической стороне Русско-японской и Первой мировой войн, о восприятии этих событий различными сегментами русского общества как на фронте, так и в тылу, в том числе — с оглядкой на происходившие в стране общественно-политические процессы. В этом контексте понятен интерес современных исследователей к наследию В.П. Кравкова. Показательным, на наш взгляд, является факт использования опубликованных на тот момент фрагментов его дневника периода Русско-японской войны в работах основоположника военно-исторической антропологии и психологии Е.С. Сенявской [10] См., в частности: Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М.: РОССПЭН, 1999. . С публикацией записок В.П. Кравкова за 1914–1917 гг. существенно расширяется источниковая база для работы специалистов, занимающихся вопросами психологии участников вооруженных конфликтов.

Очевидно, что комплексное изучение дневников В.П. Кравкова привнесет немало нового и в историографию собственно Первой мировой войны. Нельзя не согласиться с современным исследователем И.В. Образцовым, справедливо отметившим, что «история Первой мировой войны в отечественной и зарубежной литературе в основном представлена работами, анализирующими военно-политическую, оперативно-тактическую и социально- экономическую составляющие конфликта. Социологическая и социально-психологическая стороны проблемы оставались, как правило, вне поля зрения исследователей. А ведь сущность причин, по которым Россия по окончании Первой мировой войны не оказалась ни в лагере победителей, ни в стане побежденных, лежит именно в области анализа ее “живой силы” — психического состояния и социального самочувствия военнослужащих на фронте и гражданского населения в тылу» [11] Образцов И.В. «Неизвестный анализ Первой мировой» // Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. Жуковский; М.: Кучково поле, 2001. С. 417. . Военные дневники

В.П. Кравкова дают благодатный материал для анализа именно этих аспектов военного конфликта, пропущенного через призму личностного восприятия автора.

Таким образом, в настоящее время имеются все основания полагать, что дневники В.П. Кравкова, первым шагом к изучению которых является настоящая публикация, окажутся востребованными как российским и зарубежным научным сообществом, так и всеми, кто интересуется отечественной историей.

В заключение автор настоящей публикации хотел бы искренне поблагодарить заведующего НИОР РГБ В.Ф. Молчанова, чья работа 1991 г. послужила образцом для обработки и комментирования текста В.П. Кравкова, профессора Рязанского государственного медицинского университета им. И.П. Павлова Д.Г. Узбекову, автора первой комплексной биографии видных представителей семьи Кравковых, за постоянную консультативную поддержку, а также создателя интернет-проекта «Русская армия в Великой войне» А.А. Лихотворика за возможность использования картотеки проекта при составлении примечаний к тексту.

Текст дневников В.П. Кравкова воспроизводится по рукописному оригиналу (РГБ, НИОР, ф. 140, к. 6–7) с сокращениями.

8 августа [12] Все даты в дневнике указаны по старому стилю. . Светлое лазурное небо. Третий день нашей стоянки в Холме [13] Холм — губернский город Холмской губернии (с 1912 г.), ныне Хелм, город на правах повята в Люблинском воеводстве (Польша). . Не хотел было писать дневника, да и не мог от волнения при виде того, что все совершающееся вокруг является точной копией всего того, что пришлось наблюдать еще и в японскую кампанию [14] В.П. Кравков принимал участие в Русско-японской войне 1904 — 1905 гг. Ее событиям посвящен первый военный дневник автора. Его значительный фрагмент, повествующий о Ляоянском сражении (1904), был опубликован в альманахе «Время и судьбы» (Свет милосердия. Дневник участника Русско-японской войны (1904–1905) дивизионного врача B. П. Кравкова // Время и судьбы. «Военные мемуары». Вып. 1. М., 1991. C. 259–286.). ; уже не было и не чувствовал в себе захвата новизны от впечатлений бытия, к[ото]рого судьбе угодно было заставить меня проживать вторично. Но как ни тяжело мне браться за перо — не могу я молчать, ч[то]б[ы] хотя в слабых штрихах не отмечать всей бездны вставшей передо мной теперь кошмарной действительности, превзошедшей организационным развалом, моральной растленностью и умственным отупением высшего командного состава даже и то, что мне пришлось видеть в злополучные дни минувшей кампании. Передо мной неподдающаяся описанию мрачная картина полного разгула наглого самодурства, безбрежного невежества в своем деле, забубенного узколобого эгоизма, вопиющей бессовестности, совершенного отсутствия у власти стоящих людей и элементарного чувства долга, и чувства значительности переживаемого Россией момента. […] Начальник штаба — полоумный Федяй [15] Федяй Леонид Васильевич (1859 — после 1922) — генерал-майор (1907), начальник штаба 25-го армейского корпуса в феврале — августе 1914 г. С октября 1914 по октябрь 1915 г. командовал бригадой 61-й пехотной дивизии, с октября 1915 по апрель 1917 г. — 31-й пехотной дивизией. Генерал-лейтенант (1916). 18 апреля 1917 г. вследствие контузии был отчислен в резерв чинов при штабе Киевского военного округа. Летом- осенью 1917 года возглавлял Комиссии по «украинизации» войск Юго-Западного фронта. С начала апреля 1918 г. состоял в армии Украинской Державы: был генеральным значковым, с июня 1918 г. — начальником 14-й пехотной дивизии, с сентября 1918 г. — 7-й пехотной дивизии. В декабре 1918 г. выехал на Дон. Состоял в резерве Вооруженных сил Юга России и Русской армии генерала П.Н. Врангеля. Умер в эмиграции. , вернее «Балдяй», говорит нелепые вещи, делает противоречивые приказания своим подчиненным, из к[ото]рых нек[ото]рые (Лебединский, Кузьминский и еще другие) готовы бы всей душой дело делать, но он их сбивает с толку. Посмотрю немного еще и думаю подать секретно рапорт командиру, что признаю «Балдяя» душевнорасстроенным, могущим натворить больших бед. […]