Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Сохраняя костяк старого Политбюро, Сталин сделал все необходимое для того, чтобы полностью подчинить себе соратников, запугать их и лишить малейшей доли политической самостоятельности. Основным методом достижения этой цели были репрессии против родственников и ближайших сотрудников старых членов Политбюро. Возможности выбора жертв из окружения соратников у Сталина были неограниченными. В огромном потоке доносов и оговоров на допросах в НКВД всплывали самые разные имена, о чем Ежов регулярно докладывал Сталину. От воли последнего зависело дать или не дать ход разработке очередного подозреваемого.

Чтобы предотвратить нежелательные конфликты в связи с такими арестами, Сталин целенаправленно внедрял в Политбюро своеобразную идеологию «приоритета долга над личными привязанностями» и жестко отвергал попытки членов Политбюро вмешиваться в дела НКВД. Показательной в этом отношении была реакция Сталина на переговоры между Ежовым и С. В. Косиором по поводу судьбы родного брага Косиора, Владимира. В. В. Косиор, будучи сторонником Троцкого, вместе с женой находился в ссылке в Минусинске. В начале 1936 года жена Владимира Косиора, обвиненная в причастности к «контрреволюционной организации», попала в тюрьму. Владимир прислал брату, члену Политбюро, гневное письмо, в котором требовал вмешательства и освобождения жены. В противном случае он грозил покончить жизнь самоубийством. С. В. Косиор дрогнул. 3 мая 1936 года он обратился с просьбой к Ежову: «Посылаю тебе письмо моего брата Владимира — троцкиста, очевидно, он не врет, во всяком случае, ясно, что он дошел до отчаяния. На мой взгляд, надо бы привести это дело в порядок. Если он пишет мне, то значит дошел до последней точки. Вмешайся ты, пожалуйста, в это дело и реши сам, как быть».

Получив это аккуратное, без прямых просьб, письмо, Ежов решил не игнорировать просьбу члена Политбюро и затребовал из НКВД дело В. Косиора. Однако одновременно, как обычно, согласовал свои действия со Сталиным. Сталин, получив запрос Ежова, ответил резким отказом. «По всему видно, — писал он, — что Вл. Косиор — чуждый рабочему классу субъект, враг советской власти и шантажист. Мерилом всего — партии, рабочего класса, власти, законности — является для него судьба его жены и только она. Видно, Вл. Косиор порядочный мещанин и пошляк, а жена его “попалась” основательно, иначе он не пытался бы шантажировать его брата в самоубийстве. Поразительно, что Ст. Косиор находит возможным вмешиваться в это шантажистское дело» [1053] РГАСПИ. Ф.671. Оп.1. Д.52. Л.122. . Не исключено, что к подобной бессовестной демагогии о партии, рабочем классе, власти, законности прибегал Сталин и в разговорах с Орджоникидзе. Отказ освободить старшего брата Серго Орджоникидзе Папулию был важным сигналом для членов Политбюро. Как показали последующие события, они смирились с бесполезностью каких-либо обращений к Сталину по поводу судьбы близких им людей.

В сходной ситуации с Орджоникидзе с конца 1936 г. оказался Л. М. Каганович. Сначала были проведены массовые аресты среди ближайших сотрудников и заместителей Кагановича по Наркомату путей сообщения. Затем, как рассказывал в 1980-е годы сам Каганович, он был подвергнут Сталиным допросу по поводу дружбы с одним из главных «военных заговорщиков» — Якиром. Каганович узнал тогда, что некоторые арестованные военные дали показания о его причастности к их «контрреволюционной организации» [1054] Чуев Ф. Каганович. Шепилов. М., 2001. С. 53–54,103–105. . Дело, однако, этим не ограничилось. Перед войной покончил самоубийством старший брат Кагановича М. М. Каганович, снятый с поста наркома авиационной промышленности и обвиненный в «контрреволюционной деятельности».

Особую проблему для Сталина представляли взаимоотношения с Молотовым. Молотов был его ближайшим соратником, с которым в течение почти двух десятилетий решались самые важные и секретные дела. В стране и партии Молотов воспринимался как первый человек в окружении Сталина, как его неофициальный наследник. Даже после того, как значение Политбюро было сведено к минимуму, Молотов оставался главным советником Сталина. «Ближе всего к Сталину, в смысле принимаемых по тому или другому вопросу решений, стоял Молотов», — так изложил Хрущев свои представления о ситуации в предвоенном Политбюро [1055] Вопросы истории. 1990. Ms 8. С. 65. . Это утверждение подкрепляется многочисленными фактами. Именно с Молотовым Сталин перед войной решал все принципиальные, прежде всего внешнеполитические проблемы.

Однако всецело преданный Сталину, Молотов в отношениях с ним временами позволял себе упрямство и несговорчивость, особенно заметные на фоне подобострастия других членов Политбюро. «Он производил на меня в те времена впечатление человека независимого, самостоятельно рассуждающего, имел свои суждения по тому или иному вопросу, высказывался и говорил Сталину, что думает. Было видно, что Сталину это не нравилось, но Молотов все-таки настаивал на своем. Это, я бы сказал, было исключением. Мы понимали причины независимого положения Молотова. Он был старейшим приятелем Сталина», — писал Хрущев [1056] Вопросы истории. 1990. № 8. С. 71. . Аналогичное впечатление о взаимоотношениях Сталина и Молотова сохранилось у Г. К. Жукова. «Участвуя много раз при обсуждении ряда вопросов у Сталина в присутствии его ближайшего окружения, — рассказывал он много лет спустя писателю К. М. Симонову, — я имел возможность видеть споры и препирательства, видеть упорство, проявляемое в некоторых вопросах, в особенности Молотовым; порой дело доходило до того, что Сталин повышал голос и даже выходил из себя, а Молотов, улыбаясь, вставал из-за стола и оставался при своей точке зрения» [1057] Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М., 1988. С. 347. .

Несомненно, тяготясь подобными отношениями, Сталин предпринимал все необходимое, чтобы поставить Молотова на место. Один за другим были уничтожены секретари и помощники Молотова (например, 17 августа 1937 года Политбюро сняло с работы заведующего секретариатом Молотова А. М. Могильного, а 28 августа — помощника Молотова М. Р. Хлусера [1058] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 990. Л. 54,72. ). В 1939 году была проведена атака против жены Молотова П. С. Жемчужиной, занимавшей пост наркома рыбной промышленности. 10 августа 1939 года Политбюро приняло секретное постановление (под грифом «особая папка»), в котором говорилось, что Жемчужина «проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужины оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа». Политбюро поручило «произвести тщательную проверку всех материалов, касающихся т. Жемчужины» и предрешило ее освобождение от поста наркома, проводя «эту меру в порядке постепенности» [1059] Сталинское Политбюро в 30-е годы. С.171. .